— Нет… И проведать, конечно, — смутился Аскар. — Что с вами, товарищ лейтенант?
— Контузия… Наступали на Фирбруденкруг. Проклятое место. Я находился на КП батальона. Целый день бой за поселок. Гиблое место… Рядом разорвался снаряд. Оглушило, и не помню, что дальше.
Колчин не хотел больше говорить, отвернулся к стене. Аскар мало сочувствовал лейтенанту: контузия — пустяк, это пройдет. Совсем молодой джигит, здоровый, руки, ноги на месте и никакой царапины на лице — ничего страшного. Зачем же отчаиваться?
— Спасибо, что пришли, — не глядя, Колчин слегка кивнул — простился.
Видно, не скучал этот лейтенант по своим однополчанам.
В другом госпитале Жолымбетов увидел Веденеева. Подполковнику недавно сделали операцию. Сиплым, неузнаваемым голосом Веденеев сказал Аскару:
— Где нам еще встречаться, как не здесь, в госпитале… Кого видел из наших?
Вторая койка в палате пустовала — сосед Веденеева, майор, ушел в медсанбат своей дивизии долечивать рану, и Аскар чистосердечно рассказал о лейтенанте Колчине.
— Странный он какой-то… Будто ничему не рад.
— Это от контузии. Замкнулся и думает о себе, — еле слышно говорил Веденеев, обхватив левой рукой забинтованное лицо. — Боится, что навсегда останется глухим и потеряет свое счастье… Терзания могут довести до беды. Он же умный человек. Эх, молодость, молодость! — вздохнул Веденеев, — Или уж верно, что рассудительность — признак старости.
— Да, вы всегда такой рассудительный, товарищ подполковник. Как сейчас вижу вас в первый день войны, — напомнил Аскар. — Как трудно нам было! Без вас пропали бы.
— Болезнь старит. И что ни говори, а на пятый десяток пошло…
— Много ли это? Я родился, когда моему отцу было пятьдесят лет. Теперь давно за семьдесят, а он еще пасет отару овец. Работает.
— Работает? — переспросил Веденеев и задумался. — Работа, дорогой, это, пожалуй, самое главное в жизни. Пока можешь работать, сознаешь себя полезным.
Аскар хотел спросить подполковника о семье. Но отворилась дверь, появился новый сосед Веденеева, и надо было уходить.
Нового соседа, закованного в гипс и забинтованного, привезли на каталке из операционной и положили на койку, освобожденную майором. Раненый еще не очнулся от наркоза. Голова тяжело вдавилась в подушку.
Стараясь ступать на носки, вошел красноармеец, бойкоглазый и ловкий в движениях, — связной, должно быть. Он принес гимнастерку своего командира, порванную на боку, и аккуратно повесил ее на спинку стула. Веденеев увидел погоны полковника, Золотую Звезду Героя, два ордена Ленина, два Красного Знамени, ордена Суворова, Александра Невского, Красной Звезды, медаль «За отвагу», гвардейский значок. Рукой подозвав к себе красноармейца, Веденеев молча указал на раненого — «Кто это?»