До чего странно... Когда я была маленькой, помню, всегда бегала с непокрытой головой, и все - домочадцы, гости, даже грубые пастухи с дальних пастбищ, - восхищались моими золотыми кудрями. Теперь же от них осталось одно воспоминание.
«Это от болезни всё так поменялось, - сказала Мадита, в очередной раз попытавшись безуспешно завить мне локоны, - у одной моей родственницы волосы совсем повылезли, только в платочке и чепце на люди выходит. Так что вам грех жаловаться, госпожа, пускай кудрей нет, зато поглядите, копна какая!»
Конечно, можно было утешать себя тем, что кроме красоты в женщинах ценят ещё и ум… иногда. Но вот от жены будущего правителя всегда ждут каких-нибудь особенных достоинств. Говорят, жена князя Даккора была сказочной красавицей, как и его мать. А уж умны были эти дамы или нет… Кому какое дело? Ума у князя у самого хоть отбавляй, а жена его должна блистать красотой. Но, может быть, Даккор тоже думает, что красавица с куриными мозгами немногого стоит? Хорошо бы, если бы он и сыну это внушил!
Мадита все никак не могла совладать с моими непослушными волосами, уложить их во взрослую прическу.
- Да оставь, знаешь же, что не выйдет, - вздохнула я. - Делай, как обычно.
- Но госпожа… - начала было служанка, но всё же покорилась.
Теперь косу вокруг головы носят разве что крестьянки, но иначе... Разве что с вовсе распущенными волосами выйти, а это для взрослой девицы непристойно, не ребенок уже.
Я взглянула на свое отражение. Что ж... мне можно дать не четырнадцать, а все двадцать: и ростом удалась, и статью, и лицо уже не детское. Вот только если б не фигура: не досталось мне матушкиных округлостей, хоть плачь!
Плакать, однако, я не собиралась: день был важный. Сегодня старый князь решил, наконец, представить меня гостям.
Народу в трапезном зале было очень много, и кто другой наверняка бы растерялся, но я-то выросла на перевале, где кто только не гостил! (Сдается мне, увидав этих гостей, многие из здешних придворных убежали бы впереди собственного визга). Словом, не думая смущаться, я прошла к князю, а он улыбнулся мне и жестом пригласил за стол.
Справа оказался Райгор, и был он, против обыкновения, мрачен, должно быть, опять получил нагоняй от отца. На меня он взглянул мельком и тут же отвернулся. Я могла его понять: напротив сидела красивая девица его лет: пышный бюст едва прикрыт тончайшим кружевом, щеки алеют нежным румянцем, ресницы трепещут… Как же на такую не засмотреться!
Мое появление вызвало некоторое оживление в зале. Князь жестом попросил тишины и, встав со своего места, произнес: