— И вы бы знали, если бы он снова выехал из двора?
— А то как же! Он же всегда включал фару еще во дворе, даже если не заводил мотоцикл прямо там, хотя чаще всего так и делал. (Что ты творишь, Герберт! Герберт! Я кому сказала? Немедленно прекрати!) Нет. Уж будьте уверены. Тем вечером он больше своего мотоцикла не брал. Я бы заметила…
Заверения миссис Скаттл вызывали некоторые сомнения, учитывая, как часто ей приходилось отвлекаться. Но я предположил, что многодетная мать давно привыкла делать несколько дел одновременно, уделяя внимание и своим детишкам, и происходящему во дворе у соседей.
— А больше тем вечером вы ничего не слышали?
— Ничего. Мне порой казалось, будто я что-то такое слышу, но я ошибалась. (Роузи! РОУЗИ!) А мне не следует рассказывать вам то, чего я не знаю в точности.
— Спасибо, миссис Скаттл.
— Всегда пожалуйста. Хотелось бы мне знать, кого он все-таки прикончил. Но не удивлюсь, если никто больше ничего не узнает.
— И я сам все больше склоняюсь к тому, чтобы с ней согласиться, — признался Стьют, когда мы с облегчением снова смогли дышать свежим воздухом.
— Бросьте! — Я попытался взбодрить детектива-инспектора. — Вы заполнили еще один пробел в своей хронологической таблице. Теперь известно, что Роджерс действительно приехал домой, пока дядюшка отправился на прогулку, а затем снова вышел, но уже пешком.
— Предположительно, но не установлено на все сто процентов. Вспомните, как описал старик Роджерс появление племянника в восемь часов. На нем была мокрая и грязная мотоциклетная одежда. Прикажете мне верить, что он отправился в город в той же куртке, но почему-то пешком? В костюме для езды на мотоцикле не слишком удобно передвигаться на своих двоих.
— Да, но тот вечер был таким промозглым…
— Вы правы. Мы теперь действительно знаем о его приходе домой между 18.30 и 19.00. И он заехал на мотоцикле во двор позади магазина.
Вскоре Стьют расстался с нами, пребывая далеко не в лучшем настроении. Причем он казался раздраженным не столько тем, что не сумел пока раскрыть преступления, сколько путаницей в собственной голове, возникшей из-за столь на первый взгляд простого дела. Он же прекрасно помнил, как в Ярде поначалу вообще сочли происшествие не стоящим внимания и Бифу было дано указание расследовать все самому. А потому инспектору становилось все сложнее примириться с тем фактом, что после нескольких недель работы ему никак не удавалось обнаружить даже не жертву, а сам по себе факт убийства.
Биф предложил провести остаток вечера за игрой в дартс, а когда мы добрались до «Дракона», нас ожидала еще одна неутешительная новость.