— И долго?
— До тех пор, пока Питер не проник к Бенсону в хирургическую и не выкрал яд. Это еще один момент, пропущенный вами, верно? Сейчас вы вспомните слова Шейлы Бенсон о краже со взломом в их доме. Меня чрезвычайно заинтересовала та странная кража. Ведь мне ли не знать о том, как орудуют домушники? Не зря же я дослужился до звания сержанта полиции? «Для чего, — спросил я себя, — кому-то понадобилось проникать в дом Бенсонов?» Тем более что грабитель не пошел дальше медицинского и хирургического кабинетов, а, по словам Шейлы Бенсон, у них не пропало ничего ценного. Вот почему у меня зародились на сей счет определенные подозрения.
— Но пока все, о чем вы мне рассказываете, строится всего лишь на подозрениях, — заметил я.
— Дайте же мне возможность изложить свою теорию полностью, — попросил Биф тоном человека, которого непрерывно перебивают на самом важном месте его повествования. — Продолжу: когда Питер завладел тем самым лекарством, то решил проверить, действительно ли оно содержит отравляющее вещество. Он отправил его на анализ эксперту-химику, и тот прислал ему ответ: лекарство в самом деле смешано с большим количеством яда.
— Откуда вам это известно? — снова не сдержался я.
— Проще простого, — ответил Биф. — Помните, я попросил у Питера адрес знакомого ему химика? Неужели вы могли подумать, что я не сумел бы найти специалиста такого профиля самостоятельно? Причем эксперта самого высокого класса. И разве мог я спрашивать адрес химика у кого-то, кто был напрямую вовлечен в дело, не имейся у меня особой на то причины? А причина у меня была: я надеялся, что он назовет мне имя и адрес химика, которого знал лично, поскольку уже прибегал к его услугам прежде, когда направлял на анализ лекарство, пущенное в ход, чтобы отравить его отца.
И он назвал мне именно такого человека. Химик не только подверг анализу образец виски, привезенный ему мной, но и не скрыл ничего о том, какую работу поручал ему Питер. Да, тот прислал ему для исследования пузырек с лекарством, с виду — самым обычным. Но в нем содержалась сильная доза определенного яда. О чем он и уведомил Питера.
Но ведь у Питера имелось и нечто другое, прямо доказывающее, что брат и доктор вступили в преступный сговор. Не знаю, как он добыл ее, и мы, наверное, теперь уже никогда не выясним всех обстоятельств, но у него была записка, на которой Бенсон записал свое указание для Стюарта. «Добавить это к лекарству», — кратко изложил он письменные инструкции и послал Стюарту вместе с ядом. Питер понял, с чем он столкнулся, и теперь был уверен в соучастии Бенсона, предоставившего яд, а затем сфальсифицировавшего результаты вскрытия, провозгласив кончину старого Феррерса смертью от естественных причин. Питер установил причастность к преступлению брата, получившего указание по использованию яда от Бенсона. Причем Стюарт молчал о случившемся, чего не стал бы делать, если Бенсон действовал исключительно по собственной инициативе и только в своих интересах. Весьма вероятно также, что Питер сам заметил, как Бенсон берет склянку с лекарством и уносит ее с собой, и только тогда заподозрил неладное. А потом, порывшись в бумагах брата, нашел ту короткую записку, узнал почерк Бенсона, и ему все стало ясно.