— Она хотя бы позволила нам дополнить хронику того дня. Теперь единственными существенными пробелами остались промежутки времени между 11.00 и часом дня, между 14.15 и четырьмя часами пополудни, а также период с 18.30 до 20.15.
— Так точно, сэр, — отозвался Биф почти обреченно.
На выезде из городка молодой констебль, тот, что показал нам дорогу к «Розовому коттеджу», поднял руку, демонстрируя желание сообщить что-то. Он поспешил приблизиться к автомобилю, и Стьют опустил стекло со своей стороны.
— В чем дело, Смит?
— Есть кое-что еще, о чем, как я подумал, вы должны узнать. Примерно в 17.10 вечером того самого дня молодой Роджерс и та девушка, с которой он жил в «Розовом коттедже», посетили самый большой местный магазин.
— И что же?
— Роджерс оставил мотоцикл у двери, и они зашли внутрь вместе. Он спросил, продается ли там веревка.
— Веревка? — быстро переспросил Стьют, и, как мне показалось, в его глазах блеснули искры неподдельного интереса.
— Точно так, сэр. Миссис Дэвис ответила, что торгует только бельевой веревкой в мотках по двенадцать ярдов длиной. Тогда молодая леди попросила отрезать для них небольшой кусок, потому что им нужно было всего лишь привязать то ли портфель, то ли чемоданчик к мотоциклу. Миссис Дэвис заявила, что не станет портить товар, разрезая его на части, а Роджерс сказал, что готов приобрести весь моток.
— Миссис Дэвис видела, как они привязывали портфель?
— Я задал ей этот вопрос, сэр, но она ответила, что в магазине было слишком много покупателей, она не успела обратить внимание. Но, как ей показалось, прошло несколько минут, прежде чем мотоцикл перед входом снова завели. Это все, о чем ей известно, сэр.
— Спасибо, Смит. Очень полезные сведения, — заключил Стьют и снова привел автомобиль в движение. — Любопытно было бы проверить, — обратился он затем к Бифу с улыбкой, — сумел бы констебль по фамилии, скажем, Теккерей снабдить меня подобной информацией.
Самолюбие Бифа оказалось явно задето.
— Мне тоже любопытно, — кратко отозвался он, а потом впал в продолжительное молчание.
Я немного сочувствовал Бифу. Уж слишком самодовольным педантом предстал перед нами констебль Смит.
Мы опять мчались вдоль пустоши, считавшейся общественной землей, и мне никак не удавалось избавиться от впечатления, оставленного мрачной убежденностью миссис Уолкер, что труп Стеллы Смайт как раз сейчас лежит где-то посреди этого безжизненного пространства. Казалось, те же мысли одолевали и Стьюта, потому что он обратился к Бифу, при этом не отрывая взгляда от дороги.
— Нам придется тщательно прочесать эти места, — заметил он.