Имя мужчины, чьи отпечатки пальцев вы мне направили, — Чарлз Райли. Он родился в 1900 году в Бристоле. Семь лет и три месяца тому назад он был задержан в Буэнос-Айресе по обвинениям в нападении, нанесении телесных повреждений и оказании сопротивления полиции при аресте. Именно в связи с этим происшествием были сняты его отпечатки пальцев. В тот период вышеуказанный Чарлз Райли служил в той же должности, что и Алан Роджерс, но его работодателем являлось другое пароходство, осуществлявшее рейсы из Буэнос-Айреса в Нью-Йорк. Райли был приговорен к двум месяцам тюремного заключения, а по освобождении из тюрьмы депортирован на родину, то есть в Англию, с пожизненным запретом посещать нашу страну. У нас нет оснований утверждать, что Райли и Роджерс — это одно и то же лицо, хотя нет причин утверждать и обратное, поскольку у нас до сих пор не имеется отпечатков пальцев Роджерса.
Позвольте в завершение выразить горячую надежду, что информация, которую я имел величайшую честь вам предоставить, послужит подспорьем в том деле, расследованием которого вы занимаетесь в настоящее время.
Примите заверения в глубочайшем к вам почтении.
Ваш друг и коллега
Хулио Марено Мендес.
— Уф! — невольно вырвалось у меня, когда я закончил читать витиеватое и многословное послание.
— Вам следует помнить, — поспешил сказать Стьют, — что перед вами буквальный перевод с испанского — самого велеречивого из всех мировых языков. Но насколько я могу судить, информация, содержащаяся в письме, точна и достоверна, она поможет нам прояснить целый ряд загадочных прежде вопросов.
— Каково мнение об этом Бифа? — спросил я.
Стьют улыбнулся.
— Сержант, по его собственным словам, «несказанно поражен». «Провалиться мне на этом месте, но ни в жизнь не поверил бы, что такое вообще возможно», — вот как он выразился. Боюсь, для Бифа плоды любой методичной и предельно эффективной работы, основанной на единой системе, всегда представляются своего рода чудом. Я оставил его в тот момент, когда он в совершеннейшем экстазе пытался научиться правильно произносить полное имя Хулио Марено Мендеса.
— Что ж, меня это нисколько не удивляет. Действительно превосходные результаты. Теперь вам стало известно подлинное имя молодого Роджерса.
— Да. И мы знаем, каким образом он оказался в столь жалком положении, что явился однажды к Роджерсу в Бромли с мольбой о сострадании и помощи. Как можем и догадываться о подлинном содержимом запечатанных конвертов с «лотерейными билетами». Кроме того, появилась вполне правдоподобная версия по поводу характера его деловых связей с Фэйрфаксом.