— Пепел — это Маулай?
— Да.
— Ну что ж, от него осталось действительно не так много. Хорошо, Дефлер, теперь ты в моей группе. Продолжаем идти вперед, осматривайте хорошо стены и потолок.
И мы продолжили движение. Под напряженное молчание всего отряда, лишь Серега пошутил что-то про русских, которые при любой заварухе сбиваются в кучу, но и то скорее от нервов. Дефлер так вообще дрожал от каждого дуновения ветерка. Кстати, чем дальше мы спускались, тем движение воздуха становилось все отчетливее. Странно.
— Почему октоподы не нападают? — Спросил Серега при очередной остановке.
Разговаривать вообще было не то чтобы нельзя, но нежелательно. Болтовня, тем более на посторонние темы, довольно сильно отвлекала и снижала бдительность. Но в словах друга что-то было. Я еще сам не мог понять что именно, поэтому, скорее защищаясь, съязвил.
— Не нападают? Скажи это Маулаю. Или как там его… Пеплу.
— Я не про это. Октопод напал, когда Маулай споткнулся об его щупальце. А ты ведь всяко видел осьминогов в Логовах. Стоит к ним метров на десять-пятнадцать подойти, они сразу кидаются на тебя.
Я поднял руку, заставляя его замолчать, потому что в этот самый момент подошла группа Кольта, и настал наш черед двигаться. Хотя в словах Сереги была логика. Можно все списать на различия поведения октоподов в Логовах и Норе, но я сам слабо верил своим мысленным аргументам. «Осьминоги» явно вели себя по-другому, и версий для подобного было предостаточно.
— Потолок, — негромко сказал Дефлер.
Его встроенный в шлем фонарик бил одиноким слабым лучом вверх. Я нащупал свою подсветку и вздрогнул, буквально все наверху было усеяно «осьминогами». Скорее даже не так, весь потолок и был одним сплошным «октоподом», у которого нельзя было различить туловище. Это месиво лениво извивалось, будто покачиваясь на воде.
— Чтоб меня, — сказал один из бойцов группы Рёмера. Сам главный «Зимородок» уже включил фонарик и мрачно наблюдал за представившейся ужасающей картиной.
— Мы не пройдем, — сказал я ему, чтобы развеять все иллюзии. — «Осьминогов» тут всяко не меньше двух-трех десятков. Зацепим одного, остальные порвут нас.
— Разворачиваемся? — Спросил Рёмер, и в его голосе я услышал столько горечи, что вздрогнул, будто от холода.
— Их щупальца почти не свисают до земли, — заметил я.
— Они ими держатся, — кивнул «Зимородок».
— Можно попробовать пройти под ними, не касаясь.
Рёмер ничего не ответил, но посмотрел на меня как на беглеца орбитальной тюрьмы, решившего удрать из центрального исправительного учреждения Федерации, имея в арсенале лишь зубочистку. В общем, глядел на меня как на полного психа. И складывалось ощущение, что остальные разделяли его мнение.