Любу сопровождала свита из шести стриженных наголо субъектов, одетых в одинаковые костюмы. Двоих Миша узнал. Первый огрел по макушке Гиллигилла, когда нагрянул Чертопрыщенко. Второго гонял по двору Йорик. Эти двое возвышались над остальными как корабельные сосны над хилым подлеском.
Вся компания что-то оживленно обсуждала.
— Секьюрити, блин, — пробормотал милиционер, бросив беспокойный взгляд на информационное табло. Горящая красным надпись сообщила, что регистрация почти закончена и рейс на Ташкент вот-вот улетит.
Из-за плеча послышался голос Плетнева:
— Есть билеты на Бишкек через два часа. И завтра — на Душанбе и…
— А Ташкент?
— На тот, что улетает сейчас, уже не продают. Следующий — завтра. Нужен именно Ташкент?
— Угу, — Миша указал на Любу со товарищи. — Мне надо вон с теми.
Вовка выпятил губу.
— Ух, какая фройляйн! Миха, а ты точно невесту спасать, или за пирсингованной красоткой ухлестываешь?
Милиционер поморщился. Из-за таких вот шуточек они и подрались с Плетневым на школьном выпускном.
Вовка взглянул на табло.
— Что делать будешь, Орфей? Самолет вот-вот отчалит.
Миша затравленно огляделся. Без билетов на рейс не попасть. Можно, конечно, улететь завтра, но где гарантия, что он найдет подручных Чертопрыщенко в чужой стране, в незнакомом городе?
Очередь в окошко регистрации двигалась быстро. Вот уже кусанный Йориком громила взгромоздил на транспортерную ленту вагоноподобный чемодан с колесиками. Приемщик крякнул, глянув на багаж, но покорно выдал громиле квитанцию. Тотчас вся компания, не переставая совещаться, двинулась к терминалу. Миша проводил счастливчиков полным отчаянья взглядом.
— Смотри, смотри! — Плетнев вдруг дернул милиционера за рукав. — Глянь, и сладкая парочка туда же!
Милиционер повернул голову.
К стремительно укорачивающейся очереди на всех парах летела давешняя богиня. Волосы развевались как буйное золотое пламя. Глаза метали молнии, достойные самого Зевса.
Следом, движимый не столько собственными ногами, сколько энергией, запасенной рюкзаком, мчался курносый паренек. На его лице застыло безысходное отчаянье человека, которому всю оставшуюся жизнь предстоит провести в зиндане с клопами, без солнца и телевизора.
— Пропал человек, — констатировал Плетнев. — Не тот калибр выбрал. Всю жизнь мучиться будет.
— А я его спасу, — воскликнул вдруг Миша.
— Как это?
— Грубо и безжалостно, — ответил милиционер и, выудил из кармана видавшее виды удостоверение. — Эх, пропадай моя головушка!
— Растяпа ты, Жорка! — раздраженно шипела девушка. — Тюфяк, мешок с трухой. Из-за тебя чуть не опоздали!