— Как ты догадалась? — прошептал Олло похоронным голосом. На душе у него было темно и холодно, как в каменном мешке, куда бросают буйных арестантов.
— Уж догадалась, как видишь. Рассказывайте! — отчеканила девушка, дивясь звону стали в собственном голосе. Блефовать она умела всегда.
Олло совсем сник. Если первая встречная девчонка выведала их секрет, что же будет, попади они снова в лапы стражников?!
Слово взял Геремор. Он рассказал все без утайки, начиная с той злополучной ночи, когда Олло помешал ему совершить заклинание (ощутительный удар ногой под столом) и заканчивая мытарствами в лесу и дурацким планом Олло с превращением (еще удар ногой и болезненный тычок локтем под ребра), планом, который так-таки и не спас их от полонения.
Когда он умолк, Наташа окинула всех троих сердитым взглядом.
— Вы что, из психушки сбежали?
— Нет, — честно признался Геремор.
— А по-моему как раз — да. Гера, ты что, всерьез думаешь, что я поверю в твою сказочку про эльфов?
— Чем тебе не нравятся эльфы? — обиделся Геремор.
— Тем, что их не бывает, — отрезала Наташа.
— Но мы же поверили, что ты ведьма, — ядовито заметил Олло. — Во всяком случае, некоторые поверили. — Он выразительно посмотрел на Геремора.
— А я и есть ведьма. Потомственная. Моя прапрабабка еще генерала Черняева от сглаза лечила. А прабабка в 19 году кружком атеистическим заведовала в уездном центре, потому что на нее, как на ведьму, церковь до революции устраивала гонения. А мама…
Ее речь прервала долгая мелодичная трель, донесшаяся из замысловатой красной коробки, стоявшей на подоконнике. Олло и Геремор в недоумении уставились на новое диво. Наташа подскочила к окну, сняла с коробки изогнутую штуку, к концу которой крепилась витая веревка, и поднесла к уху.
— Алло, — сказала девушка, ни к кому не обращаясь. В ответ штука зловеще зашелестела.
Слов было не разобрать, но Олло чувствовал, что разговор ничего хорошего не сулит. Творилось что-то неладное. Наташа побледнела, на глазах заблестели слезы. Когда шелест утих и послышался короткий жалобный писк, Наташа швырнула коробку в угол, опустилась на пол и заплакала.
Успокаивали, кто как мог. Геремор гладил по руке и шептал что-то ласковое. Глазастый Олло углядел, где Наташа брала воду и, немного повозившись с хитрой трубой, поднес наполненный до краев запотевший стакан. Гиллигилл вскарабкался на стол и одну за другой сбрасывал на пол чайные ложки, отчего кухня наполнилась пронзительным звяканьем.
Когда девушка перестала всхлипывать, Геремор помог ей усесться на табуретку, а сметливый Олло сварил еще кофе. По душевной щедрости он не пожалел заварки и напиток лениво вытекал из медной турки, будто загустевшая сметана.