– Но что мешает мне показать лицо, Ман? В данную минуту я показываю вам голос. Ведь за ним нет звука. Могу точно так же показать лицо.
Я был настолько ошарашен, что даже не нашелся что ответить. Просто уставился на экран видео, который мы установили, когда сняли номер надолго. Импульс это импульс это импульс. Электроны гоняются друг за другом. Для Майка весь мир состоит из множества серий электрических импульсов, посланных им, или воспринятых, или мельтешащих в его внутренностях.
Наконец я сказал:
– Нет, Майк.
– Почему нет, Ман?
– Потому что у тебя ничего не получится! Голосом ты овладел прекрасно. На это требуется несколько тысяч решений в секунду – черепашья скорость для тебя. Но построить видеоизображение – значит… хм… производить в секунду, скажем, десять миллионов операций. Майк, ты такой проворный, что мне этого просто не постичь. Но не настолько проворный.
– Хочешь пари, Ман? – вкрадчиво спросил Майк.
– Если Майк говорит, что может, значит может! – возмущенно воскликнула Вайо. – Манни, чего ты к нему вяжешься?
(Вайо думает, что электрон размерами и формой похож на маленькую горошину.)
– Майк, – сказал я медленно, – деньги я ставить не буду. Но если хочешь, попытайся. Включить видео?
– Я сам могу его включить, – ответил он.
– Ты уверен, что найдешь его? Не хотелось бы, чтоб эту картинку увидели на каком-нибудь другом экране.
Он обиженно ответил:
– Я не дурак. А теперь не мешай мне, Ман… потому что, должен сознаться, мне понадобится напрячь все силы.
Мы молча ждали. Внезапно экран посерел, на нем возник намек на линии развертки. Потом снова почернел, затем слабо осветился в центре размытыми пятнами тени и света в форме эллипса. Не лицо, а расплывчатый образ, какой порою можно увидеть в облаках, окутывающих Терру.
Пятно чуть-чуть прояснилось и напомнило мне картинку вроде изображения эктоплазмы.
Призрачное лицо.
Внезапно оно отвердело, и мы увидели Адама Селена.
Пока это была лишь фотография зрелого мужчины. Фон отсутствовал – только лицо, словно вырезанное из газеты. И все же для меня это был Адам Селен. И никто другой.
Неожиданно он улыбнулся, губы ожили, шевельнулись челюсти, кончик языка мимолетно коснулся губ. У меня мороз пошел по коже.
– Как я выгляжу? – спросил он.
– Адам, – сказала Вайо, – у тебя слишком курчавые волосы. А на лбу должны быть небольшие залысины. Сейчас ты выглядишь так, будто на тебе парик.
Майк мгновенно внес изменения.
– Так лучше?
– Лучше. Но разве у тебя нет ямочек на щеках? Я была уверена, что слышала их, когда ты смеялся. Как у профессора.
Майк-Адам улыбнулся еще раз. На щеках появились ямочки.