– Он меня завлек!
– «Заволок», дорогая леди. Постарайтесь выражать свои мысли поточнее. Есть у вас синяки, которые можно предъявить?
– Яйца стынут, – прервал я его. – Давайте ликвидируем меня после завтрака.
– Прекрасная мысль, – согласился профессор. – Мануэль, не можешь ли ты пожертвовать своему старому учителю литр воды, дабы он выглядел более презентабельно?
– Сколько угодно, пожалуйте в ванную. Только не тяните, а то останутся вам рожки да ножки.
– Благодарю вас, сэр.
Он удалился. Послышался плеск воды, звуки стирки и мойки. Мы с Вайо накрыли на стол.
– Синяки… – скорбно сказал я. – Отбивалась всю ночь…
– Ты заслужил это, ты меня оскорбил!
– Чем?
– Тем, что не пытался оскорбить! После того, как завлек меня сюда…
– М-м-м… придется подбросить эту задачку Майку.
– Мишель поймет ее сразу. Манни, можно я передумаю и возьму ма-а-ленький кусочек ветчины?
– Половина ее твоя, проф почти вегетарианец.
Вышел проф, и хотя он не выглядел щеголем, как обычно, но все же был чист, аккуратен, причесан, появились ямочки на щеках и счастливые искорки в глазах – фальшивая катаракта куда-то исчезла.
– Проф, как вам это удается?
– Практика, Мануэль. Я этими делами занимаюсь подольше, чем вы, молодые люди. Однажды, много лет назад в Лиме – прелестный город! – я отважился прогуляться в очаровательный денек без подобной подготовки… и меня сослали в Луну. Боже, какой роскошный стол!
– Садитесь со мной, проф, – предложила Вайо. – Я не хочу сидеть рядом с ним. Он насильник.
– Послушай, – сказал я, – мы сначала поедим, а уж потом вы меня ликвидируете. Проф, накладывайте себе и рассказывайте, чем кончился прошлый вечер.
– Могу я предложить некоторые изменения в программу? Мануэль, жизнь заговорщика нелегка, и задолго до того, как ты родился, я уже научился не мешать закуску с политикой. Это снижает выработку желудочных ферментов и ведет к язвенной болезни. Язва, да будет вам известно, типичное профессиональное заболевание подпольщиков. М-м-м… рыбка пахнет изумительно!
– Рыбка?
– Этот розовый лосось, – ответил профессор, показывая на ветчину.
Наконец, насладившись завтраком, мы достигли кофейно-чайной стадии. Профессор откинулся на спинку стула и сказал:
– Bolshoyeh spasebaw, Gospazha ee Gospodin. Так фор мат, это было необычайно вкусно. Я и не упомню, когда мои отношения с миром были бы столь взаимно благожелательны. Ах да… Насчет вчерашнего вечера. Я мало что видел, ибо сразу после вашего блистательного отступления мне пришлось принять меры, чтоб сохранить свою бренную жизнь хотя бы до сегодняшнего дня, и я затаился. Нырнул за кулисы, перелетев туда одним прыжком. Когда же осмелился высунуть нос, оказалось, что вечеринка кончилась, большинство гостей разошлись, а все желтомундирники мертвы.