Тогда вместо того, чтобы бороться с течением, она отдалась ему. К тому же бороться было просто бессмысленно из-за риска попасть под копыта обезумевших лошадей. Она направила все усилия, чтобы догнать мужчину в большом темном плаще.
Внезапно узкая улица вышла на широкий бульвар, застроенный высокими красивыми зданиями. Мужчина выбрался из толпы и бросился по этому бульвару, хотя в глубине его полыхал огонь. Тотчас и Марианна пустилась следом за ним, призывая во весь голос, но треск пожара и шум ветра заглушали ее крик. Она побежала, не обращая внимания на окружающее и даже не заметив, что все эти изящные дома отданы на разграбление пьяной солдатне. Впереди нее кардинал, а это был точно он, так как приподнятый ветром плащ открыл черную сутану, бежал, как человек, за которым гонятся, и Марианна с большим трудом не отставала.
Она даже приблизилась к нему, как вдруг он исчез...
На месте, где она сейчас его видела, была только высокая позолоченная решетка, за которой выглядывали какие-то чахлые деревья. Обезумев, она бросилась на эту решетку.
Та зазвенела под ударом ее тела, но нельзя было поверить, что она когда-нибудь в жизни открывалась. Заметив сонетку, она схватила ее и стала дергать, пока не убедилась, что никто не отвечает и не приходит. Беглец исчез, словно земля разверзлась у него под ногами.
Растерявшись, Марианна тяжело опустилась на стоявшую рядом каменную тумбу и огляделась вокруг. Повсюду крики, вопли, грохот бьющихся бутылок и пьяное пение... Город горел, огонь приближался с каждой минутой, и тем не менее находились люди, опорожнявшие погреба и пьяные вдрызг, вместо того чтобы бежать.
Из двух или трех прилегающих улиц появились группы полуодетых женщин и детей, вырвавшихся на этот еще свободный бульвар, плача и испуская крики ужаса. И Марианна тогда заметила рослую женщину, одетую почти так же, как недавняя маркитантка, с той только разницей, что вместо медвежьей шапки она носила шапку полицейского, украшенную красным шелковым желудем. Манеры этой женщины были до того отвратительны, что сразу вырвали Марианну из ее прострации. Вооруженная кавалерийской саблей, эта мегера загородила дорогу беглецам, пытавшимся выйти на бульвар, и не позволяла им пройти, пока не обчистила до нитки. У ее ног уже громоздилась куча саквояжей и драгоценностей.
В страхе перед настигающим их огнем несчастные люди безропотно позволяли грабить себя.
Но вот появилась группа, состоящая из опирающегося на трость старика, молодой женщины, двух детей и двух мужчин, которые несли на носилках, видимо, очень больную женщину. Прежде чем кто-либо из них успел сделать хоть движение протеста, бой-баба ринулась на носилки и начала обыскивать больную с такой возмутительной грубостью, что Марианна не выдержала и устремилась туда.