- Об этом не может быть и речи. Ваша нога меняет все. Вы не можете двигаться, значит, я остаюсь с вами, и если появится опасность.., что ж, мы встретим ее вместе. Кроме того, вы забыли об императоре. Завтра состоится его торжественный въезд в город, и я любой ценой должна увидеть его и поговорить с ним...
- Не могли бы вы доверить это проклятое письмо О'Флаерти? Он сможет передать его так же хорошо, как и я...
- Конечно, - поддержал ирландец. - Я полностью к вашим услугам...
Но Марианна не хотела ничего слышать.
- Благодарю, Крэг, но я должна отказать. Вы не пробьетесь даже до камердинера Наполеона. А я дойду до него, и, если действительно завтра вечером может случиться что-то ужасное, я обязана предупредить его.
Эта ловушка неизмеримо опасней той, о которой я хочу сообщить, ибо, если русские решили сжечь Москву; может так случиться, что пути отступления императора и его войск будут отрезаны.
Жоливаль не был человеком, легко признающим себя побежденным, когда дело касалось безопасности Марианны. Он продолжал отстаивать свою точку зрения, когда О'Флаерти положил конец спору, заявив, что за двадцать четыре часа до предполагаемой опасности Марианна вполне успеет повидаться с императором, а затем отправиться с друзьями в замок графа Шереметева.
- Я найду для вас какую-нибудь повозку, виконт, - с обычным оптимизмом заверил он, - и если в Москве не найдется лошадей, мы с Гракхом повезем вас! Теперь же проведем спокойно вечер, слушая приятную музыку трубачей кавалерии неаполитанского короля. А ночью выспимся...
Но их благие намерения были нарушены прибытием новой воинской части, сопровождавшимся громкими командами, топотом копыт и лязгом оружия, заглушившими музыку кавалерийских труб.
- Что там еще происходит? - нетерпеливо спросил Жоливаль, пытаясь выглянуть наружу.
- Ничего или почти ничего, - сказал Крэг. - Прибыл новый полк. По-моему, гренадеры. Вырос целый лес медвежьих шапок. Великая Армия готовится взять нас штурмом.
Не прошло и минуты, как высоченный голубоглазый блондин в свежевычищенном мундире, с шапкой на согнутой руке вошел в комнату, по-военному поздоровался и, заметив женщину, просиял в улыбке, открывшей крепкие белые зубы под красивыми, чуть рыжеватыми усами.
- Адриан-Жан-Батист-Франсуа Бургонь, - представился он звонким голосом, - родом из Конде-сюр-Эско, сержант гренадер императорской гвардии. Добрый вечер честной компании!
- Гвардия! - вскричала Марианна. - Значит ли это, что император уже в Москве?
- Нет, сударыня! Это значит только, что мы пришли занять кварталы вокруг этого древнего замка, - он махнул рукой в сторону Кремля. - Император еще за городом. Я слышал, как он сказал, что ждет делегацию бояр...