- Мой ребенок... - медленно начала она, подыскивая слова, - он у...
- У своего отца, не так ли? Или по меньшей мере у того, кто захотел стать его отцом? Он у Турхан-бея... или, позволь мне говорить напрямик, у князя Коррадо?
Снова воцарилась тишина, но тишина уже нового качества. Внезапное облегчение, чистые ноты избавления от недуга прозвучали в голосе Марианны, когда она робко спросила:
- Как ты узнал? Кто сказал тебе?
- Никто.., и все. Особенно он, я думаю, этот человек, выбравший рабство, чтобы попасть на мой корабль.
Он не имел никаких оснований вытерпеть то, что ему пришлось перенести из-за меня и других, если бы он не интересовался кем-то.., и этим кем-то была ты. Безусловно, я не сразу это сообразил. Но опутавшая тебя густая сеть непонимания внезапно исчезла в то утро во дворце Хюмайунабад, когда я встретил верную служанку князя Сант'Анна, сияющую от радости и гордости, несущую наследника этих князей к простому купцу неопределенной национальности, которого в нормальных условиях ребенок не должен был интересовать до такой степени, что он забросил из-за него все текущие дела.
Но ты, Марианна, когда ты узнала правду?
Тогда она заговорила. Повторив недавний рассказ Жоливалю, она дополнила его всем, что хранила в памяти и душе, чувствуя при этом невыразимое облегчение.
Она описала все: ночь у Ревекки, требования князя, пребывание во дворце Морузи, соглашение между ней и ее супругом, козни английского посла, гостеприимство, оказанное ей во дворце на берегу Босфора, и, наконец, внезапный отъезд князя с ребенком, которого он посчитал отвергнутым матерью как раз в тот момент, когда в ней пробудилась материнская любовь. Она рассказала так же, как боялась реакции Язона, если бы он узнал, что она вышла замуж за черного...
- Мы решили расстаться, - добавила она, - зачем же в таком случае сообщать тебе об этом и рисковать еще больше разгневать тебя?..
Он невесело улыбнулся.
- Разгневать меня? Значит, в твоих глазах я всего лишь работорговец? сказал он с горечью. - И ты, очевидно, никогда не поймешь, что в отношении этих негров, среди которых я провел юность и которым я обязан лучшими минутами детства, я считаю вполне нормальным быть их хозяином и все-таки любить их? Что касается его...
- Да, скажи мне, что ты испытываешь, когда думаешь о нем?
- Я не могу сказать определенно. Некоторую симпатию.., уважение за его мужество и самоотречение. Но также и гнев.., и ревность. Он слишком велик, этот человек! Слишком благороден, слишком далек от других, простых искателей приключений, как я.., слишком красив также! И кроме того, он, несмотря ни на что, твой супруг. Ты носишь его имя перед Богом и людьми.