– Так чего хочешь?
– Свободу дать. Или никак не получится?
– Отчего же. Можно.
Дед улыбнулся.
– И что для этого нужно?
– Отпустить.
– Как?
– Просто. Как звали усопшего?
– Лука.
– Сядь прямо. Руки на колени.
Возложил обе ладони на отросшие за хворобу волосы на голове Егора, заговорил тихо:
– Роде всевышний, ты держишь в себе все сущее и не сущее, все видимое и невидимое. Ты правда и добро, любовь и справедливость. Велика милость твоя. Ты праведников вознаграждаешь, заблудших милуешь и спасаешь, жизнью нашей опекаясь, через богов родных! – Голос ведуна набирал силу. С каждой сказанной фразой становился ярче и отчетливей. – Это ты велел нам законы Прави через жизнь Явную познать, испытания преодолевая, душу благородным трудом освящать! Родных любить, по правде жить, путь свой честью засевать, чтобы слава прорастала Ушел из жизни Явной Лука, посему прими его в царствие своем духовном, вознагради по делам его достойным, по делам его праведным, прости поступки плохие, кривду вольную и невольную, духом своим всесветлым очисти его и защити! Лихой! Отпускаешь ли дух Луки?
– Отпускаю!
Снял с головы руки.
– Фух! Все.
– Все?
– Все. А чего ж ты хотел?
Лука! Лука, ты где?
Ответом была тишина. Неужели действительно все? А ведь он привык. Черт дернул связаться с волохом. Как же так? Как теперь без карманного духа? Ой дурра-ак!
Ведун из под седых, мохнатых бровей с усмешкой следил за реакцией пациента. Не понять этих смертных, то хочу, то не хочу!
Поздним вечером Лиходеев в приподнятом настроении вернулся из города. Особых изменений в самом Курске не заметил. Все так же шуршал, жужжал и кублился рынок, на улицах много военных и детворы, а кого из них больше, так сразу и не разберешь. Самое неожиданное, издали приметил Воробья. Выжил значит! Но сейчас не до него. Задачу поставленную перед собой он так и не выполнил. Нужно исправлять положение. Как человеку, прожившему полтинник годов в двадцать первом веке, в голову пришла мысль, которую он катал в разборе и так, и эдак. Почему бы и нет?! Пока не попробуешь, не поймешь.
Ведун, заметив перемену в настроении пациента, односложно спросил:
– Что решил?
Улыбка коснулась лица Лиходеева. Чего темнить? Деда он все едино напрягать не намерен, да и зачем. Решение и так начало свою реализацию. Ответил:
– Завтра поутру ухожу.
– Далёко?
– В Чернигов.
– Ого! Что так-то?
– Здесь я ведьму византийскую вряд ли достану. Примелькался. Да и настороже они до сих пор. Войска на стреме стоят, по весне чужое воинство из Ростова ожидают, готовятся. Начну телодвижения, спалюсь. Оно мне надо? Еще пожить охота. Вот и решил другим путем идти. Сварганил писулю князю Святославу в которой популярно объяснил, что у него в Чернигове семья в беспризоре осталась, а я обязуюсь количество ее членов и щелок существенно уменьшить, вплоть до нуля. Отловил мальчонку на рынке, за мелочовку, ним и переправил послание в руки боярину Злобе. Тот дока, знает, что дальше с ним делать, а я ноги в руки и сюда.