В первоначальном варианте сценария у нас должно было быть много разных барышень, причем из разных социальных групп, с разными интересами, что раскрывалось бы с помощью одежды, внешнего вида. Сразу же различаешь, кто перед тобой: девушка-гот, гламурная особа или просто богатая, студентка или какая-нибудь танцовщица r’n’b — кепочка, гольфики-чулочки… Нам прислали штук 500 анкет. Наши поклонницы — нормальные девушки, студентки, достаточно простые, интересующиеся чем-то, начиная музыкой, заканчивая какими-то науками, собирательством чего-нибудь. Самые обычные люди, которые вокруг нас. В принципе по тем фотографиям и данным можно было составить собирательный образ поклонницы группы «Звери». Но в итоге мы отказались от этой идеи, так как не справились бы технически, и придумали другой сценарий, более простой, но интересный.
Чтобы мой герой был военным, придумал сценарист Рома Непомнящий. История довольно комичная, военный какой? Ему сказали клубники — есть! Так точно! Найду любым способом. Этот парень не гламурный, не модный, не гопник, который девчонок на дискотеке задирает. Он где-то принц, а где-то вояка, который все воспринимает чересчур серьезно. Вот он в отгуле, в отпуске или вернулся на гражданку, пришел на дискотеку посмотреть, что там творится. Конечно, он хочет любви.
Моряка предложил я, потому что у него форма красивая, более благородная, праздничная, в отличие, скажем, от пехоты или ракетчиков. Море, моряк, красота, белая рубашка… Я же вообще люблю наряжаться во всякие вещи — это как игра. Если я одет строго, даже элегантно, значит, я и веду себя достаточно строго и благородно. Если я вдрызг разодет во что-то художественно порванное, цепи висят, то я, конечно, панк. Одежда очень воодушевляет. Как ты одет, так себя и ведешь, сам того не замечая. Невозможно сидеть в костюме развалившись и чесаться. Ты раз — и спинку сразу выпрямил. Два — и рукавчик поправил. Когда на тебе в клипе военная форма, у тебя красивые погоны, ты чувствуешь себя человеком организованным, серьезным. В одной сцене на мне белый парадный китель адмирала, и чувствовал я себя в нем достаточно странно — возраст-то у меня, прямо скажем, далеко не адмиральский. Ну как может человек в двадцать девять лет стать адмиралом? Зачем это нужно — другая история. Эта сцена не из жизни. Это мечта, фантазия. Когда он, прибежав в клуб, роняет клубнику, в песне наступает пауза, как бы стоп-кадр, и мы видим его мечту: звучит вальс, она — в шикарном белом платье, он — конечно же, адмирал! Кортик, все дела! Он не может быть в такой момент в форменной рубашке, а она в своей дискотечной кофточке. Это же мечта! Ах, как могло бы быть… Мы хотели снимать эту сцену в Большом колонном зале, но у нас не хватило ни времени, ни средств. Но мы выкрутились, и получилось по-другому, а-ля «Чикаго» — контровой свет, дым. Вот почему мой герой в кителе адмиральском оказался. Не потому что «хочу быть», а потому что мечта. Китель брали на киностудии «Мосфильм», как и рубашку — она оказалась со съемок фильма «72 метра» про подводную лодку, на ней была бирка с фамилией «Башаров»: мы рубашку немного ушили, а то смотрелась мешком.