Но оказалось, что не только мы были охотниками…
В сумерках, когда Этуйаве уже высматривал место для ночной стоянки, мне показалось, что из-под огромного листа речной лилии, на котором мог бы свободно сидеть человек, высунулась на миг и скрылась чья-то голова. Это могла быть речная выдра, но я почему-то вспомнил о Губатаме. Меня охватило предчувствие непоправимой беды, страх перед неизвестным и сверхъестественным сковал мою волю.
- Этуйаве должен держать наготове оружие, - сказал я акдайцу. - Пусть Этуйаве и его белый друг будут готовы к нападению.
За время, проведенное в этой стране, я усвоил манеру обращения акдайцев, помнил предписания и заклятия. Мне было известно, например, что не следует произносить имени Губатама, иначе акдаец решит, что я накликаю беду.
Проводник с удивлением посмотрел на меня:
- Этуйаве не чует врага. Не ошибся ли белый друг Профейсор? - Так он называл меня, переделав звание в имя.
Я не мог утверждать ничего определенного и только молча указал головой в направлении зарослей. Этуйаве, конечно, не уставился туда, а сделал вид, что смотрит в другую сторону. Одновременно Он изо всех сил косил взглядом в указанном мной направлении. Через несколько минут он сказал:
- Там прячется большая рыба. Она плывет за нами. Почему? Лодка и два человека - плохая пища для рыбы.
Прошло еще несколько минут. Я не мог отделаться от ощущения, что приближается нечто ужасное. Несколько раз я замечал, что аисты - одни из самых верных пернатых супругов - отчего-то с громкими криками спешат убраться изводы подальше на берег и увести своих подруг, с которыми никогда не расстаются. Этуйаве стал обнаруживать признаки беспокойства. Он прошептал еле слышно:
- Нет, не рыба. Там - человек, воин. Он плывет под листом и дышит через камышинку. Не могу увидеть - большой или маленький, глубоко под водой или нет…
Этуйаве, как и каждый акдаец, мыслил очень конкретно, и его определения человека или зверя располагались последовательно по вертикали, начиная с головы. Так он привык мыслить в джунглях, где все живое размещалось для него не по горизонтали, ведь видимость была предельно ограничена зелеными стенами, а по вертикали. На разных ярусах веток гнездились разные птицы, летали они в небе на разных высотах. Сила незнакомого зверя оценивалась в зависимости от его величины, прежде всего в высоту, ведь длину скрывали заросли. Разумеется, такая оценка не всегда бывает верной, и тогда природа просто вычеркивала охотника из списка живых.
Я присмотрелся к листам лилий и заметил, что из-под одного, будто дыхательная трубка, высовывается камышинка.