Ярославна взглянула на меня, погруженная в золотое сияние. Обветренные губы у нее были такого кровавого оттенка, который у меня вяжется с чем-то мучительно-порочным. Она решительно толкнула дверь, взявшись за ручку, и смотрела на меня всего долю секунды, но мне и этого было достаточно, чтобы потерять голову, что, конечно же, я тоже предчувствовал заранее.
На ней была белая футболка, моя футболка, моя, не Петина! Она была ей велика, длинна, почти как платье, она касалась ее влажной кожи, топорщась двумя точечками на груди…
Последовательность того, что случилось дальше, восстановить тяжело: в голове расплывается огромное черное пятно. Не знаю, сказал я что-нибудь ей или нет… А куда дел чашки с чаем? Не помню! Помню только, что целовал ее неистово, прямо сходя с ума. Мы очутились в ванной, где пол был еще сырым и в воздухе стоял тяжелый пар, смешанный с приятным, похожим на цитрусовый, запахом. В запотевшем зеркале двигались наши смутные отражения. Я случайно прижался плечом к горячей змее полотенцесушителя, но даже не сразу ощутил боль.
– Осторожнее. – Ясна просунула ладонь за мое плечо и попыталась меня отодвинуть.
Мое внимание тут же привлек брусничный кусочек кружевной ткани на хребте изогнутой серебристой трубы – это были… трусики! Ее нижнее белье! Прямо тут, возле моих пальцев.
– Ой… – Это ее смутило. – В общем, хотела попросить у Пети какие-нибудь шорты. У него есть, как думаешь? – Ее шепот дрожал.
Я, разумеется, ничего не ответил: я уже упирался голыми коленями в пол и слизывал с ее ног не стертые полотенцем капли воды, двигаясь все выше и выше… Она подалась навстречу моим пальцам, и на этом закончилось все сознательное. Когда со мной было такое в последний раз? Никогда, кажется. Дальше все происходило как во тьме, я ничего не видел, превратившись в одно чувство, у меня не было ни тела, ни мыслей – они так и остались в той пустоте, поглотившей всего меня еще в кухне. Только во время короткого проблеска разума я успел заметить в дверном проеме силуэт Воронцова; он протягивал мне что-то маленькое и блестящее, на ощупь оказавшееся холодным квадратиком с зубчатыми краями.
Да, сам бы я ни о чем таком не подумал – со мной это происходило словно в первый раз: все дрожало, не слушались пальцы, я чувствовал, как у меня горит лицо. Я держал Ясну на руках, совершенно не ощущая ее веса, словно ее тело было полым. Чуть позже я непроизвольно вспомнил Иришку с ее мягкими полными ляжками, после солярия цвета горчицы, ее томность, женскую округлость и временами неповоротливость… Ясна же оказалась складной и ловкой и к тому же такой маленькой, что доходила макушкой только до моего плеча, при том что я не отличаюсь ростом.