По дороге мы перешли ручей.
На берегу этого ручья мы заметили, что трава на земле смята сильнее, словно по ней кто-нибудь катался.
— А вот здесь милый Муха отдыхал со своими питомцами, — проговорил Холмс. — Теперь он должен быть недалеко уже отсюда. Однако, мне было бы очень интересно знать, находится ли он здесь один или с ним живет еще кто-нибудь.
— Ну, уж этого я, право, не знаю, — ответил я. — Но неужели же вы в самом деле решаетесь на нападение, не зная даже сил неприятеля?
— На этот вопрос я не могу еще вам ответить положительно, дорогой Ватсон, но во всяком случае я думаю, что это будет виднее, когда мы ближе подойдем к цели.
Мы замолчали.
Так прошли мы еще около полуверсты.
Вдруг Холмс остановился и приложил палец к губам.
В свою очередь и мы остановились как вкопанные, прислушиваясь к звукам тайги.
Странные звуки, совсем не подходящие к этой угрюмой местности, доносились еле слышно до нас.
Это был женский голос.
Невидимая фея где-то пела, и в ее голосе слышались подавленные рыдания и безысходная тоска.
— Эге, так вот оно что, — задумчиво проговорил Холмс. — Ну, если уже здесь есть женщина, то вряд и нам придется натолкнуться на кого-либо из его товарищей. Интересно только знать, откуда она явилась. Но это мы скоро увидим.
Он вынул из кармана револьвер и, зажав его в руке, ускорил шаг, идя прямо на голос.
Вскоре до нас донеслось и урчанье медведей.
Вероятно, Муха держал здесь их только днем, а на ночь выводил на посты.
Между тем тайга как будто стала редеть.
Показались пни свежесрубленных деревьев, и мы, из боязни быть замеченными, принуждены были спуститься на землю и совершать свое дальнейшее путешествие ползком.
Но вот, наконец, мы увидели и самую берлогу разбойника.
Она состояла из довольно просторной избы, очень низко врытой в землю и огороженной забором.
Однако забор был настолько низок, что едва доходил до полуторааршинной высоты, и мы свободно могли видеть, спрятавшись в кустах, все, что делалось в этом дворе.
Между прочим, я заметил, что в той стороне избы, которая была обращена к нам, было два окна, из которых одно было заделано крепкой железной решеткой.
Именно-то из этого-то окна и доносился плачущий женский голос.
XI.
Притаившись в кустах, мы стали ждать.
Холмс советовался с Веретенюком, как с человеком опытным и бывалым, о том, как напасть на разбойника, и о том, возможно ли его взять живым.
Веретенюк гораздо более Холмса знал Муху.
— Не возьмешь, — говорил он уверенно, покачивая головой. — Не из таких он людей, чтобы живым даться. Лучше будет, если подстережем, когда он выйдет. Всадить ему пулю, да и дело с концом. По крайней мере, неба коптить не будет. А то ведь снова убежит, хоть ты его на цепь посади.