— Не заметил! — с укором произнес Коля. — Не запомнил! В том-то, братец, и все дело! А вот она запомнила… Она, видишь, как подробно все запомнила и пересказала мне, твоему приятелю, чтоб и мне стыдно стало.
Теперь Толя уже начинал верить, он смутился, покраснел и виновато поглядывал на обоих друзей своих.
— Я уж и то объяснял ей, что раз была музыка на эстраде, то с тобой всякое может случиться. Говорю: «От оркестра или пения он у нас шалеет…»
Тут Алешина мама в кухонном переднике заглянула в дверь, сказала:
— Что у вас за клуб? Алеша, ты разве все уроки уже приготовил?
Она посоветовала мальчикам разойтись по домам и заняться делом.
— В воскресенье, ребятки, — сказала она, — в воскресенье, в выходной день, милости просим.
Алеша обещал через пятнадцать минут проститься с гостями.
Едва мать закрыла за собой дверь, он погрозил Коле пальцем.
— Ну и ловок же ты! — сказал он. — Ишь, в краску какую вогнал бедного Тольку… Хитер! Снимки в фойе, джаз, певица, даже старичок с пирожным… Разыграл он тебя, Толя! Факт! Опять разыграл. Опутал своими подробностями, как сетями. Ты и попался. Ясно?
— А что, скажешь, не было этого? — спрашивал Харламов.
— В том-то и дело, что было. Да мы чуть ли не все втроем и видели это в прошлом году. Все вместе ходили тогда в кино, видели и певицу эту в белом платье и старичка с пирожным. А девочки все-таки никакой не было, и никакой обиды никому Толя не причинял.
— Спорим, что была? На три рубля! Я познакомлю вас обоих с нею. Идет?..
Алеша бывал рад таким перерывам в занятиях. Если случалось, что никто не приходил к нему, он сам тогда отправлялся к приятелям, чтобы немного поболтать и развлечься.
Долго тянутся осенние вечера. Вот уже, кажется, и пересказ по русскому составлен, осталось только начисто переписать в тетрадь. И стихи прочитаны несколько раз, пора бы им запомниться… Но, переписывая, он вдруг отвлекался, неизвестно зачем рисовал на черновых листках фигурки и профили. А заучивая стихи наизусть, останавливался взглядом на лучистом пятне за стеклом, — отражение лампы точно гипнотизировало его, приятное оцепенение овладевало им, стихи вдруг вытеснялись мыслью о ноябрьском школьном вечере… Будет концерт, будут танцы… И вдруг на вечере этом оказалась бы каким-нибудь чудом Наташа, и они танцевали бы вместе, как там, в лагере!
Соломенная шляпа с большими, круто изогнутыми полями, узенький кожаный поясок, застежка на груди, забавная брошка из пластмассы в виде борзой и еще много других мелочей, связанных с Наташей, ей принадлежащих, ее украшающих, возникали в памяти и гнали прочь стихи.