Дул резкий, холодный ветер.
Ребята вошли в садик, смахнули со скамейки снег, уселись.
Надо было подумать, как действовать дальше. Правда, все здесь просто, буднично. Вон и стая ворон смаху осела на запорошенную верхушку дерева, вниз посыпалась искрящаяся снежная пыль. Как везде… Но все-таки тяжелая резная дверь с большим, зеркально поблескивающим стеклом пугала своей парадностью.
В садик из-за окон отчетливо доносились звуки рояля.
Вороны, вдруг отчаянно переругавшись, все разом снялись и косо перемахнули через крышу дома.
Вскоре прошли через садик две девочки, должно быть ученицы, потом еще три и еще одна. Ребятишки молча смотрели всем им вслед, пока они не исчезали за воротами.
Что же все-таки делать? Свирепый ветер забирался им под воротники.
Тут вырвались из-за двери с криками и смехом мальчишки, самые обыкновенные мальчишки, как везде. Они толкались, кидались снежками, старались сбить друг друга с ног, махали сумками. С одного мальчугана, поменьше, кто-то сорвал шапку и швырнул далеко, к самой горе. Желая отомстить, малыш бросился без шапки за обидчиком, а потом, хныча, размазывая рукавом по лицу слезы, вернулся за шапкой и заодно уже взобрался на вершину горы и скатился оттуда на собственном заду.
— Эй, послушай! — позвал его к себе Алеша. — Ты что же, ты здесь учишься?
— Здесь учусь.
— На танцора?
— На танцора. И вообще по всем предметам.
— Значит, у вас тут все вместе учатся — и ребята и девчата?
— Ага.
— А ты кого здесь знаешь из девчат? Наташу Субботину знаешь?
— Ну, знаю.
— Врешь!
— А как это я вру, когда я здесь второй год учусь!
Алеша подвинулся на скамье, приглашая малыша в таком случае садиться рядом. Но тот отказался и даже пугливо стал отходить от него подальше.
— Стой, стой! — встревожился Алеша. — Погоди, мне поговорить с тобой надо… Ты… ты что же… ты и танцевать уже умеешь?
— Танцевать не танцевать, — ответил мальчик, снова подвигаясь ближе, — а только в спектаклях уже участвую. В «Пиковой даме», например, и в «Кармен». Мы там в солдаты играем, видел?
— Нет, не приходилось… Слушай, а можно узнать, в школе сейчас Субботина или нет?
— У дяди Кузьмы спросить…
— А кто это?
— Кузьма? Сторож. Он всегда вон там, за дверью, сидит.
— Сходил бы, а? Ей-богу… Вот удружил бы!
Малыш, с минуту подозрительно оглядывая чужих, поколебался, потом бегом кинулся в школу. Вернувшись, он сказал, что Наташа здесь, но у нее только-только началась репетиция.
— Значит, освободится не скоро, — объяснил он, — через час, а то через два.
Маленький артист Большого театра ушел. А Алеша с Толей еще долго раздумывали: что же им делать? Неужели так и уйти ни с чем? Но и сидеть, дожидаясь, в этом пустынном месте, заваленном снегом, мерзнуть под ветром час-другой, не очень хотелось.