– Попали в церковь, и все, кто там были, вознеслись на небеса, – не к месту пробормотал начальник штаба Сергеев.
– Священник разбитого храма протоиерей Иоанн – Алексей Кургин, проводивший службу, не получил при этом ни царапины, – покосившись на начальника штаба, продолжал Палич. – Он уже предал жестокой анафеме украинских артиллеристов, но не думаю, что тем стало от этого холодно или жарко.
– Откуда вели огонь? – осведомился Марчук и впился в начштаба пылающим взором.
– Это старые позиции, Николай Николаевич, – доложил Сергеев. – Бывшая часть ПВО за селом Пастушьим с хорошо защищенными подземными укрытиями для зенитно-ракетных комплексов. Никаких средств противовоздушной обороны там давно уже нет. На базе располагаются самоходные гаубицы «Акация». Недостатка боеприпасов они не испытывают. Прежде это был один взвод, им командовал некий капитан Котрич Олесь Петрович, выходец из Ивано-Франковской области. Кто командует сейчас, мы не знаем. Экипажи САУ – исключительно добровольцы, то есть сознательные сторонники войны до победного конца.
– Звери они, – пробормотал Марчук. – Прекрасно видят, что творят. Что еще известно?
– База ПВО надежно охраняется целой ротой, которой командует майор Гнатыш Степан Маркович. Он прославился в боях под Краматорском, когда собственноручно расстреливал трусов и дезертиров. Можно представить, какая ответственная задача у этого подразделения, если командовать им поставили целого майора. Численность роты неизвестна, но думаю, не меньше восьми десятков штыков. Это тоже не безусые новобранцы, знают, что такое служба и дисциплина. И еще, Николай Николаевич, чуть не забыл. Имеется информация от агента из штаба бригады, что базу за Пастушьим усиленно опекает некий иностранец – капитан Брюс Фишер. Нетрудно догадаться, что это натовский советник.
– Понятно. Куда теперь без этих иностранцев!.. – отмахнулся Марчук. – Пусть советуют, все равно ничего доброго не подскажут. У тебя что-нибудь есть, Борис? – Марчук покосился на молодого командира взвода САУ «Нона» капитана Тарана.
– Ничего нового, товарищ полковник, – грустно отчитался тот. – Наши возможности ограниченны. После артобстрела противника мы использовали все средства, имеющиеся в нашем распоряжении…
– Лучше бы мозг использовали, – проворчал полковник, вооружаясь очередной сигаретой.
– Его тоже напрягали, – дерзко отозвался Таран. – Не помогает, товарищ полковник. Наши самоходки с трудом достают до базы только осколочно-фугасными активно-реактивными минами, количество которых ограниченно. Обычные же мины частично накрывают только передовые рубежи. Но дело даже не в этом. Мы не видим, куда бьем. Базу ПВО «Распадово» в свое время построили очень грамотно. В окрестностях, помимо Пастушьего, никаких селений. Высота возвышается над местностью, окружена лесами, кустарником. Все дороги, ведущие к базе, охраняются тройными кордонами. Позиции на высоте обширны, там можно рассредоточить очень много техники. Вся высота изрыта рвами, бункерами, подземными ходами. Имеются капониры, фланговые бастионы, откуда очень удобно вести огонь. Мы можем засыпать своими минами всю высоту, но что это даст? «Акации» по команде стреляют из капониров, после чего снимаются с позиций и растворяются в подземных ангарах. В момент, когда прилетают наши заряды, на высоте уже никого нет. Мы утюжим позиции, но вражеская техника и живая сила остаются невредимыми. Мы практически не наносим им ущерба. Вся высота – это армированный бетон. Если мы где-то и рыхлим землю, то грейдеры и экскаваторы после нас все быстренько возвращают на место. Укропы над нами просто потешаются, товарищ полковник! Мы много раз пытались заставить артиллерию противника замолчать, но так и не смогли это сделать. Мы просто не видим врага!