- Добрый день, Андрей, - кивнул он мне и мягко пожал руку, - садитесь. Чайком угостите? - повернулся он к девушке.
Дверь опять распахнулась, и в нее, не заходя в комнату, засунулся Минцев:
- Витольд: все, я полетел докладывать. Работайте строго по планам. Светик - целую ручки, с меня - театр.
- Ловлю на слове, - зарозовелась та.
Он, посерьезнев, посмотрел на нее длинным взглядом, словно запоминая покрепче, потом дверь закрылась.
- Поговорим? - повернулся ко мне Витольд.
- Светлана Витальевна сообщила мне цель беседы. Это не помешает?
Он тонко улыбнулся:
- Это я приказал так сделать. А ты уверен в себе, раз сказал об этом, верно?
- Вам, барин, виднее, - дурашливо ухмыльнулся я.
На лицо психолога наползло озабоченное выражение.
"Ну, а кому сейчас легко..." - подумал я без всякого сочувствия, - "меня бы кто пожалел".
Тот же день, позже
Из Большого Дома я вывалился часа через три - совершенно очумелый, словно все это время меня без перерыва крутило и полоскало в баке стиральной машины. Мне было уже глубоко безразлично к каким выводам придет мозгокрут Конторы. Не будет поисковой экспедиции - и ладно... Найду другие идеи. Размышлять об этом не было ни малейших сил. Хотелось расслабиться и бездумно брести куда глаза глядят. Пусть мелкий дождик холодит разгоряченный лоб, пусть привычно хлюпает под ногами, а в голове не шелохнется ни одной мысли.
Но, оказалось, не судьба...
- Андрей? - окликнули меня, когда я спускался по гранитным ступеням Большого Дома.
Я повернулся. То был Гагарин: в кепке, кургузом плаще, с авоськой в руках.
- Привет, - отозвался я с ленцой. Мысли мои были еще не здесь.
- Какими судьбами? - растерянно спросил он, переводя взгляд с меня на монументальные двери за моей спиной и обратно.
- К бате заходил... - безразлично щурясь в моросящее небо ответил я. - А ты? Ах, да, ты же тут рядом живешь, на Моховой.
- Откуда знаешь? - вскинулся он.
- П-ффф... - выдохнул я протяжно, - я мог бы сказать, что нашел в телефонном справочнике. Но ведь там ничего не сказано про Глуздева Ивана Венеровича, 1953 года рождения, беспартийного, незаконченное высшее. Верно?
Он ошарашенно помолчал, потом на лице его проступило опасливое уважение:
- Ну, ты даешь!
- А ты как думал? - я взглянул на него со значением, - все контакты проверяются. Это - азы. Ты куда?
Он качнул рукой в сторону перекрестка, и молочные бутылки в сетке жалобно звякнули.
- Тогда пошли, - я двинулся в сторону Невского, Ваня пристроился слева.
- Слушай, а хорошо, что встретились, - оживился я, - звонить теперь не придется. Духи завтра нужны, сделаешь?