Стоило мне выбежать на набережную, как с неба ливануло всерьез. До дома было всего ничего - и я со всех ног ломанулся к мосту и, дальше, к своей подворотне. Уже взбегая на третий этаж, притормозил.
"Что? Что я там увидел? Или показалось?"
Прикрыл глаза, сосредотачиваясь, и попытался вытряхнуть из памяти увиденную вот только что картинку. Она мне не понравилась.
"Да нет, не может быть. Показалось, наверное. Привиделось".
За давно немытым окном сгустились косо летящие струи, обозначив переход дождя в ливень. Я зябко передернулся, простер мокрое лицо и поднялся еще на пролет вверх.
"Или не показалось? Было или нет?" - перед мысленным взором то появлялась, то пропадала вроде бы знакомая фигурка.
Чертыхнулся, недовольно стукнув кулаком по перилам, и развернулся. Сильно мокрее я уже не стану, зато хоть успокоюсь, а то ведь места себе не найду. И я рванул на набережную перепроверяться.
Добежав до спуска к воде, я невольно ахнул. Ниже, на самом краю последней гранитной ступени действительно стояла, обхватив себя руками, Мелкая и безучастно смотрела под ноги на проплывающие мимо льдины. Волосы ее превратились в мокрые сосульки, а с драпового пальтишка текло, но ее это, похоже, не заботило. Я поежился от забегающих за шиворот струек и двинулся на девушку.
Она настолько ушла в себя, что заметила меня лишь когда я крепко схватил ее за плечо. Испугано дернулась, поворачиваясь. С белого, как мел, лица сквозь меня каким-то уже нездешним взглядом посмотрели шальные черные глаза. Посиневшие губы и подбородок сотрясала мелкая дрожь.
В груди у меня захолонуло, как бывает, когда ждешь дурную весть: уже знаешь, что она будет, но еще тоскливо не понимаешь - какая.
- Тома, - я старался говорить негромко, мягко и неторопливо, - Том... В чем дело?
Она отвернула голову к реке и всхлипнула, а потом попыталась выдернуть руку.
- Ну-ну-ну... - успокаивающе забормотал я, - тихо, Тома, тихо... Я здесь... - и начал оттеснять Мелкую от края, плавно вклиниваясь между ней и Фонтанкой.
Она сделала инстинктивный шаг назад. Теперь я смог встать перед ней и взяться второй рукой за талию. Ей наконец удалось узнать меня. Из неплотно сжатых губ донесся какой-то то ли писк, то ли стон, и ее повело вбок.
- Ох! - я подхватил девушку и поволок от края.
Мелкую начало колотить. Я плотно обнял ее, и начал покачивать из стороны в сторону, пытаясь успокоить. Она всхлипывала и дрожала, а я держал, нашептывал ей в ухо какую-то дребедень и мысленно молил: "прошу... Ох! Очень сильно прошу - только не несчастная любовь!"
Постепенно движения Мелкой стали осознанными: вот повернула голову, озираясь, потом принялась протирать ладонью глаза, полезла в карман за платком.