– Правильно, – вступил в разговор Зоркий Глаз, – богатство – это обуза, которая лишает тебя настоящей свободы…
– Это точно, – согласился Змей и добавил с философским видом, – самого главного за деньги не купишь… Истинное богатство совсем не в них. Правильно, отец Александр?
– Правильно, – подтвердил тот. Он тоже сидел с нами, этот странный священник, внушающий мне благоговейное почтение; в его глазах отражалось пламя костра, и вся его фигура выражала глубокую задумчивость, – «…ищите прежде Царствия Небесного, а все остальное приложится вам…», – изрек он тихо, но слова его отчего-то звучали веско и внушительно.
Все немного помолчали, размышляя над сказанным, только Ника внимательным, изучающим взглядом смотрела на отца Александра, и странно так смотрела… трудно объяснить, но вот вроде того, как женщина смотрит на мужчину, прикидывая, годится ли он ей в мужья.
Я вообще иногда замечаю много такого, что недоступно глазам других. Наверное, дело в моей природной наблюдательности, по натуре я визуал и созерцатель. Интересно примечать в людях то, что они не выставляют напоказ. Вот и сейчас от меня внимания не ускользнуло, что, в свою очередь, наш необычный священник то и дело очень странно поглядывает на Димку – мальчишка явно привлекает его особое внимание. Пожалуй, его выражение напоминает то, которое возникает на нашем лице, когда незнакомый человек на улице здоровается с нами, а мы пытаемся вспомнить, где его видели.
Мирная беседа продолжалась, струясь неторопливо и умиротворяюще. О чем могут разговаривать у ночного костра люди, объединенные общими заботами и волей случая ставшие одной командой? Рассказывали разные истории, вспоминали забавные случаи. И совсем не думалось о том, как теперь выбираться из этой переделки, и что нас ждет в этом странном, незнакомом мире… И каждый из нас всем своим существом проживал этот момент, момент единения, в котором существовал лишь освещенный огнем круг, потрескивание костра, шум водопада, звезды над головой и плечо товарища…
А чужой и неизведанный мир за пределами нашей стоянки пытался бесцеремонно вторгался в эту идиллию – от тех кустов, где осталась полуразделанная туша, то и дело слышался какой-то шорох, хруст веток, чье-то чавканье, сопение и тявканье, и еще много пугающих и непонятных звуков, от которых я то и дело вздрагивала, а дети сильнее прижимались ко мне.
– Не бойтесь, – успокоил нас капитан Серегин, – ночные любители халявного угощения вряд ли подойдут сюда – огонь их отпугивает. В любом случае на ночь мы выставим часовых, так что неприятные сюрпризы исключены.