Проще, но не безопаснее, ибо такие манипуляции у дикарей не получилось бы провернуть совсем уж внезапно. Боевые маги и даже вполне гражданские колдуны считали признаком хорошего тона отправляться на тот свет в компании своих убийц, если им давали время на то, чтобы сотворить посмертное заклинание. Напитанный всей оставшейся у волшебника магической и жизненной силой последний привет практически всегда оказывался на один-два ранга сильнее тех фокусов, которыми умирающий баловался в обычное время. И, видимо, шаманы с вождями подозревали, что если целью выберут именно их, а не бестолково суетящуюся вокруг молодежь, то как минимум одна должность в руководстве племени может стать вакантной.
— Пора?.. — одними губами произнесла Доброслава, осторожно ощупывая древко ранившего ее дротика. Надо сказать, в исполнении оборотня попытки вести себя тихо и осторожно смотрелись весьма забавно. Примерно как балетные па в исполнении гиппопотама.
— Рано. — Олег наложил на девушку чары обезболивания, и оборотень тут же принялась выдергивать из себя одну «занозу» за другой, не обращая внимания на те струйки крови, что сопровождали процесс. — Эти штуки не отравлены?
— Вроде нет. — Кащенитка по очереди облизала каждый наконечник из тех, что выдернула из своего тела. — Наверное, не хотели вкус добычи попортить, гурманы лохматые.
На взгляд Олега, по данному показателю оборотень в своей боевой ипостаси или полностью сменившемся облике превосходила любого отдельно взятого гнолла. Шерсть у Доброславы росла густая и длинная, видимо, чтобы вражеское оружие в ней вязло. Если они выберутся из в общем-то теплого подземного города, то чародей планировал ее слегка остричь. На новые носки.
— Эй, вы двое, выходите! — Внезапно раздалась среди взвизгиваний, лая и рычаний вполне понятная людям речь. Причем источник ее находился очень близко от Олега, всего в каком-то метре. Как раз у самого входа в кладовку, лишь в нескольких сантиметрах от границы поставленного чародеем барьера.
— Скажи честно, ты тупой? — с усталым вздохом обратился Олег к своему собеседнику. Иногда чародея просто поражали мыслительные процессы обитателей этого мира. Отдельные его представители вели себя не просто таким образом, словно у них мозгов нет — для совершения глупостей столь впечатляющих масштабов, какие откалывали они, требовалось сознательное и волевое усилие по отрицанию разума, логики, чувства самосохранения и здравого смысла. Вот кем надо быть, чтобы сделать подобное предложение? А чтобы согласиться на него?! Да еще и встал этот переговорщик так, словно был одним из некогда владевших городом Бессмертных или даже самим Кащеем. Ударить мимо него напарники не смогли бы при всем желании. Или на это и был расчет? Может, данный гнолл просто сильно надоел кому-то из соплеменников, раз его решили убить, пусть и чужими руками?