— А что произошло бы, окажись Хенна... таким же, как Олмер?
— Да ничего бы не произошло. Наверное, получше бы распорядился своими перьерукими... а не гнал на убой. Хотел бы я все-таки знать, откуда они взялись. Что-то не слишком я верю, что он собрал такое воинство в Южных Пределах...
— А огненная стена? — перебила его Эовин.
— Почему Хенна не пустит ее в ход против нас? Ему пока еще нужен Харад... Он все-таки надеется здесь закрепиться...
События показали, что Фолко ошибался. И притом очень сильно.
В тот день, когда войско тхеремцев, тарегов и перьеруких было рассеяно Олмером и остатки его в беспорядке бежали, Санделло нанес свой удар. Ему противостояли только харадримы, и за свою столицу они сражались куда лучше, чем за какой-то там Умбар.
Однако осажденные и, казалось бы, накрепко запертые в стенах Хриссаады воины Олмера отнюдь не собирались тихо отсиживаться за крепкими бастионами вплоть до Второй Музыки Айнур. С темных ночных небес прямо к ногам Санделло рухнула, сложив крылья, маленькая летучая ящерка-улаг; в деревянной трубке таилось короткое письмо Вождя. Горбун молча перечел послание, покивал головой — и, подхватив свой странный кривой меч с девятью кольцами вдоль обуха, скомандовал коротко и негромко:
— Поднимаемся и пошли.
Они атаковали в полночь, когда унылая зимняя луна освещала испятнанные пожарами кварталы тхеремской столицы. Внезапно распахнулись городские ворота, а со стен вниз полетели десятки, сотни веревок и веревочных лестниц. Санделло атаковал не в сомкнутом строю, а в рассыпном, и каждый сражался как бы сам по себе...
Горбун шел первым. Правая рука сжимала эфес меча, левая держала клинок за проушину возле острия. И орудовал Санделло этим необычным, непривычным для Запада оружием с такой ловкостью, что казалось — меч этот есть продолжение его руки, что сама его плоть обрела способность рубить и колоть.
Смяв и разорвав первые ряды харадримов, орки и кхандцы горбуна мигом сбились в плотный строй и, ощетинившись копьями, пошли дальше, довершая разгром. Рассеянная армия осаждающих исчезла, точно дым под свежим ветром.
Небольшое войско горбуна скорым маршем шло на юг. О судьбе Хриссаады никто не думал — в этой войне истинные бои шли не за города и крепости.
ФЕВРАЛЬ, 26, ПРЕДГОРЬЯ ХРЕБТА СКЕЛЕТОВ,
МИЛЛОГ И ОСТАЛЬНЫЕ
Они долго-долго оставались на одном месте. Миллог обжился, пообвыкся, жизнь в здешних краях оказалась легкой и приятной, несмотря на зимнюю пору. Почему так — ховрар не задумывался. За него вновь решали другие, а он просто покорялся этой мягкой узде.