Глава 3.
ЧТО ТАМ, ЗА ПОВОРОТОМ?
Гном проснулся на заре и сразу же разбудил Фолко.
— Мне пора собираться, друг хоббит. Сегодня хорошо бы добраться до Пригорья, там заночевать, а оттуда до Аннуминаса ещё пять дней пути… Послушай, а не продаст ли мне твой дядюшка какого-нибудь захудалого пони? Он и так изрядно погрел руки, может, удовлетворится этим?
— Пони на продажу у нас были, — ответил Фолко, шумно плескаясь под умывальником. — Поговори с ним. Он наверняка торчит в кухне, пока тетушка занята в курятнике… Я тебе соберу еды в дорогу.
Хлопоты ненадолго отвлекли Фолко от грустных мыслей. Гному не потребовалось много времени, чтобы уговорить дядюшку. С горестными воплями и причитаниями, до небес превознося достоинства проданной лошадки, дядюшка ухитрился получить с гнома вдвое больше рыночной цены. Торин ещё раз тщательно упаковал карлика в свой мешок, привесил топор к поясу, застегнул плащ на левом плече узорной кованой фибулой.
Провожать гостя из далеких гор выбежало всё население усадьбы.
— Вот мы встретились и расстаёмся, Фолко, сын Хэмфаста, — сказал Торин. — Спасибо тебе за всё! За ночлег, за тепло, за еду и беседу. Спасибо, что ты вытащил меня в поход за пропавшим пони, иначе мы не столкнулись бы с карликом. Спасибо за твой меткий глаз и верную руку — иначе мы не поймали бы его. Жаль, что я не сумел как следует прочесть Красную Книгу, но жизнь длинна, и я уверен, мы ещё встретимся с тобою. Когда — никто не знает, но будем надеяться! Не унывай! Вы славный народ, и я сразу же полюбил тебя… Мы могли бы постранствовать вместе… Жаль, что вы стали такими домоседами…
Гном ободряюще улыбнулся Фолко, почтительно поклонился молчаливо глазеющему на них обществу и вывел навьюченного пони за ворота. Там ещё раз обернулся, прощально поднял руку, сел в седло и вскоре исчез за поворотом.
Собравшиеся во дворе усадьбы хоббиты стали понемногу расходиться, бросая настороженные взгляды на потерянно топчущегося у ворот Фолко. Двор совсем опустел, когда и он, съежившись и повесив голову, поплёлся к себе. Дядюшка Паладин что-то крикнул ему с другого конца коридора, но Фолко не обратил на него ни малейшего внимания.
В воздухе его комнаты ещё ощущался запах крепкого, забористого гномьего самосада, отодвинутое кресло ещё хранило очертания его могучей фигуры, более привыкшей к жёстким доскам постоялых дворов, чем к комфорту и уюту хоббитских жилищ. Фолко вздохнул и взял в руки лежавший на постели клинок Мериадока, чтобы повесить его на обычное место над камином. И тут произошло неожиданное.