И теперь кочевники пришли мстить.
Оборот они копили силы, разведывали переправы, готовились. Пришедшие сейчас в Карастон были небольшим отрядом, отделившимся от войска. Основные же силы двинулись на Терлаг, вотчину Варендира.
Расчет военного вождя наров был верен. Карастонцы, несмотря на близость фронтира, были не воинами. Охотники, лесорубы, искатели удачи. Кто-то бежал от правосудия, кто-то искал лучшей жизни. Да, большинство знало, с какого конца браться за меч. Но в столкновении с обученным войском шансов у них было немного. А неприятие порубежниками любой организующей силы и стремление жить свободно сыграли с ними злую шутку: мало какой форпост мог похвастаться серьезным укреплением, жители надеялись на стену и почти поголовное владение всем населением луками. Но профессиональные военные в таких городках не задерживались, а городская стража, хоть и владела оружием чуть лучше остальных, серьезной силой не являлась. Нарам, живущим войной, захватить форпосты было несложно. Особенно если учесть внезапную беззаботность, охватившую защитников накануне сражения…
Не учел вождь двух моментов: наличия в Карастоне шейри и прибывшего накануне отряда жреца. Пятнадцать бьющих без промаха луков и сработавшиеся наемники изменили соотношение сил.
Но и так потери были чудовищными: погибли и были тяжело ранены две трети жителей Карастона. То есть подавляющее большинство мужского населения.
Веселье было с налетом угрюмости. Да, звучала зажигательная музыка, да, стояли открытые бочки с вином и каждый желающий мог залить свою печаль веселящим напитком. Но никто не танцевал, не слышно было смеха. Люди в основном молчали.
На появившегося следопыта с ужасной раной на лице, залитом запекшейся кровью, смотрели как на выходца. Никто не подошел к нему, никто не заговорил. Напротив, при его приближении разговоры стихали.
Линд подошел к открытой бочке, достал из поясной сумки помятый в ночном бою походный кубок, налил себе вина и приподнял над головой:
– Жа пофеду! – смог выговорить он.
Вокруг наступила тишина. Все взгляды обратились на следопыта.
– Ты откуда такой выискался, мил-человек? – спросил пожилой охотник, подслеповато щурясь на Линда.
– Ш тофо шфета, – усмехнулся тот, делая глоток.
– Оно и видно… Эта что ж, сейчас все мертвяки сюда подтянутся? – неприязненно спросил еще один старик в полотняной простой одежде и жилетке лесоруба.
Линд покачал головой:
– Про фругих не шкажу. А я щейчаш уйду. Ш победой ваш!
Линд качнулся, едва не уронив кубок. Взгляд его выцепил укрытый балдахином стол магистра, ярко освещенный масляными светильниками. Единственный стол на весь праздник, остальные праздновали стоя.