Впервые: Русская молва. 1913. № 123. Публикуется по: Ремизов А. Докука и балагурье: Народные сказки. СПб.: Сирин, 1914.
Сказка вошла в цикл Русские женщины. Источник: Ончуков, № 247 (Жена колдунья).
А. Ремизов. Мертвец
Публикуется по изд.: Ремизов А. Докука и балагуръе: Народные сказки. СПб.: Сирин, 1914.
Сказка вошла в цикл Хозяева. Источник: Васильев А. Шесть сказок, слышанных от крестьянина Ф. Н. Календарева. № 1 («Народ живушшый грех обманывать, а мертвый важнее едино») // Живая старина. 1911. Вып. I.
(N. N.) Колдун-мертвец-убийца
Впервые: Молва. 1832. № 1. 1 янв. Публикуется по: Чудо рождественской ночи: Святочные рассказы. СПб.: Художественная литература, 1993.
Как указывают со ссылкой на словарь псевдонимов И. Ф. Масанова составители сб. Чудо рождественской ночи X. Баран и Е. Душечкина, автором этого рассказа мог быть Н. И. Надеждин, издатель Молвы М. Н. Погодин либо С. П. Завадский. Образ осаждаемой нечистью церкви см. позднее в Вие Н. Гоголя.
Г. Данилевский. Мертвец-убийца
Публикуется по: Сочинения Г. П. Данилевского. Т. 19. СПб.: А. Ф. Маркс, 1901.
Мертвец-убийца русско-украинского беллетриста, помощника редактора, а затем и главного редактора Правительственного вестника Г. П. Данилевского (1829–1890) вошел в его цикл «Святочные вечера». Сюжет заимствован из опубликованного выше рассказа Колдун-мертвец-убийца. Однако Данилевский вводит важные изменения: умерший крестьянин идентифицируется как «знахарь и упырь»; вампирические черты приданы и убийце: если автор рассказа Колдун-мертвец-убийца еще колеблется в описании способа убийства («загрыз <…> зарезал и истерзал»), у Данилевского определенно сказано, что дьякон загрыз священника. Таким образом, рассказ Данилевского примыкает и к вампирической литературной традиции, и к развитому жанру «святочного рассказа». Как в рассказе-претексте «Колдун-мертвец-убийца», соблюдены все каноны жанра: чертовщина разоблачена, зло наказано, мораль и добродетель торжествуют.
В число действующих лиц Данилевский вводит Екатерину II и С. Шешковского и уделяет значительное место детективной составляющей (расследование с переодеванием). Подобное сочетание вампирических и детективных мотивов стало впоследствии характерным признаком многих произведений вампирической литературы: ведь и Дракулу Б. Стокера можно рассматривать как детективный триллер.
Идея расследования «вампирского» нападения по личному приказу Екатерины II, возможно, была подсказана Данилевскому историческим прецедентом. В 1755 г. императрица Мария Терезия направила двух придворных медиков расследовать случай вампиризма в Гермерсдорфе, где в декабре 1754 г. скончалась некая Розина Полакин. Как уверяли жители города, она превратилась в вампира, выбиралась из могилы и нападала на них. По решению городских властей, тело женщины было эксгумировано, а затем обезглавлено и сожжено. Ознакомившись с докладом следователей-медиков, главный придворный врач и ближайший советник императрицы Г. ван Свитен (1700–1772) написал сочинение Замечания о вампиризме, где заклеймил веру в вампиров как суеверие «варварских и невежественных» народов. Расследование это заставило Марию Терезию выпустить особый рескрипт, запрещавший эксгумацию трупов предполагаемых вампиров и издевательства над ними; вампиры объявлялись в документе фантомами воображения.