Однажды товарищ погиб, задавленный деревом — не успел отбежать. Умирал в лесу. Вокруг было торжественно и бело…
Здесь десятки друзей гниют среди отбросов — умерли не в бою, а под палочными ударами…
А ведь впереди маячила Варшава.
Под мерный стук колес я начинаю бредить. Я иду в бой, в решительный бой. Я должен взять последнее препятствие.
Я кричу:
— Ур-а-а!..
— Цо, холера! — раздается грозный окрик.
Скрипнула дверь, два солдата бросились избивать прикладами всех лежащих в вагоне. Происходило это в темноте и поэтому было еще более ужасно.
Посторунки били до тех пор, пока не устали.
— Что с тобой? — спросил меня шепотом Петровский.
— Не знаю, мне почудилось, что вновь в полку.
— Чудак, будь осторожен, а то все погибнем ни за грош.
— Хорошо, я буду крепиться, постараюсь не дремать.
Вагон продолжает мерно катиться по рельсам.
Куда нас везут?
Остановка. Скрипят двери вагона.
— Приехали. Вставать, скурве сыне! — кричат поляки. — Зараз бендзем выходить!
Все поднялись. Кто-то набрался смелости и спросил посторунка, на какую станцию приехали. Вместо ответа — удар прикладом.
Выходим на платформу. Строимся по четыре в ряд.
На станционном здании читаю надпись: «Волковыск».
— Это недалеко от нашей границы. Если наши возьмут Вильно, они до нас быстро доберутся.
— Ходзи! — командует унтер-офицер.
Караульные окружают нашу группу тесным кольцом. Мы идем вперед. Я повис на мощном плече Петровского.
Подходим к огороженному колючей проволокой зданию. На изгороди дощечка с надписью: «Управление волковыского коменданта».
После утомительного пути мы вновь стоим у дверей «дома отдыха», устроенного добрыми католиками.
Больные, поставленные на ноги при помощи чудодейственного лекарства, настоенного на шомполах и прикладах, — мы, как евангельское стадо, ждем пастыря, который принял бы нас на свое попечение.
Мы голодны. Наши ноги натружены. Какая Мария-Магдалина их омоет? Нам холодно. Мы зябнем. Наши тела покрыты ранами. Кто исцелит их?
Мы прошли через страну, бог которой возложил на нее высокую миссию отстоять Европу от варваров, несущих смерть и разложение.
Мы не можем жаловаться на отсутствие расположения со стороны этого бога. Мы вновь стоим у входа в одну из его обителей и уверенно ждем таких же милостей, какими он уже не раз награждал нас в своей неизмеримой щедрости.
Мы ждем…
На крыльце появляется фигура, закутанная в черный балахон. Два широко расставленных глаза охватывают сразу частокол забора, колючую изгородь, штыки конвойных. Взгляд скользит по нашей группе. Лицо искривляет усмешка.
Представитель бога, подобрав сутану, спускается со ступенек и проходит мимо нас.