– Постараемся… Теперь слушай дальше. По-тихому мы их убрать не сможем, так что на помощь прибегут остальные. Сколько их будет, не знаю… Поэтому ты, Борис Николаевич, со своим автоматом спрячься где-нибудь около входа в рубку и никого не подпускай. Бей короткими и наверняка. Мужики твои пусть поблизости будут. Мы как управимся, постараемся помочь… Ну, по счету три – с Богом.
Они прокрались к двери ходовой рубки. «Только бы они ее не заперли… только бы не заперли, – заигранной пластинкой повторялась в мозгах Куздрецова одна и та же мысль. – Ну, повезло!» – Он увидел мельтешащие отблески света в щели между краем двери и косяком.
– Петрович, я сам, – беззвучно показал он губами и жестами боцману, который уже встал на изготовку.
От мощного удара дверь едва не слетела с петель, шарахнув и сбив с ног одного из бандитов, случайно оказавшегося рядом с противоположной стороны, – того самого, что держал в руке небольшой светодиодный фонарик.
– Ни с места! Руки за голову! – В свирепом реве вывернув рот, Куздрецов ураганом вломился в рубку. В ярком луче скользнувшего вслед за ним света он заметил, как стоявший у противоположного входа бандит лихо сдернул с плеча автомат, но даже не успел снять предохранитель – короткая прицельная очередь профессионально завалила его, только смердящая кровь брызнула на стену. В тот же миг сзади под угарный мат гулко застучал автомат старпома, и еще один бандит повалился на пол и в диких корчах стал исступленно царапать настил скрюченными пальцами, хрипя и обламывая ногти в приступе нестерпимой боли. Красная смертельная юшка пузырилась у него изо рта. Другой пират, сидящий на корточках справа от входа и рванувшийся было за своим автоматом, нарвался на такой удар в голову боцманским ботинком, что отлетел в сторону и остался лежать неподвижным: одним-единственным, протяжно долгим прихлюпом душа шахида, выбитая из его черепа, отлетела в райские мусульманские кущи.
А дальше произошло что-то невообразимое. С воплями: «Собакахер мударисен! Усрат ахуй атъебифи биляди!» в рубку, размахивая ножом и мощным фонарем, ворвался стармех. От вида сплошь татуированного разъяренного мужика (у исламистов полностью запрещены татуировки), а еще больше от его рева на родном для бандитов арабском языке у них отвисли челюсти, безвольно опустились руки и в изумлении вылезли из орбит глаза. Даже когда их связывали по рукам и ногам, они никак не могли понять, почему этот полоумный русский ринулся в смертельную драку – кухонный нож против автоматов – с криками «Здравствуй, учитель!» и «Семья моего брата – лучшая в стране!»