Став в конце концов консультантом генерального директора, он постиг еще несколько правил жизни: нет такого распоряжения, которое нельзя было бы переложить на плечи других; главное – не быть, а казаться; подчиненные – как воск, чем больше мнешь, тем мягче становятся. Коржавцев вдруг понял, что с этими старыми и новыми технологиями манипулятивного общения (куда там Карнеги со своими наставлениями «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей») можно неплохо жить и работать. В первую очередь – в интересах себя любимого.
Не особенно досаждало и тайное сотрудничество с французской разведкой. Оно велось по известным ему законам и правилам, где все для него было ясно и понятно. Он даже не прилагал практически никаких особых усилий, чтобы добывать коммерческие сведения о деятельности своей конторы, – и так был в курсе всех нюансов обсуждаемых и готовящихся оружейных контрактов. А получать техническую информацию о конкретных образцах, приборах и узлах новейшей российской военной техники, которую запрашивали французские кураторы из DGSE – Генерального директората внешней безопасности, он мог чуть ли не из первых рук, бывая по роду своей деятельности в конструкторских бюро, научно-исследовательских институтах и предприятиях-производителях отечественной оборонки. В связи с его положением и статусом никому и в голову не приходило скрывать что-то, отвечая на его уточняющие, а иногда и лобовые вопросы.
Во время частых поездок в разные страны на мировые выставки военной техники Виталий постоянно встречался с Женевьевой. Это был крутой замес любовно-оперативных встреч, где секретное сотрудничество невозможно было отделить от личных отношений. Она посещала многие выставки в качестве корреспондента и была желанным гостем на стендах едва ли не всех ведущих компаний мира, производящих вооружение и военную технику. Словно старые друзья, они обычно встречались еще за день, а то и за два до открытия салонов. Как и раньше, трепались обо всем понемногу, обменивались важной оперативной и личной информацией, а потом… Бог мой, что было потом!.. Воспоминаний об этих вечерах и ночах хватало до следующей встречи. Он даже не предполагал, что секретная деятельность на разведку другой страны может быть такой легкой. Иногда в этих встречах участвовал Готье – «правитель армии», тот самый француз, который вербовал Виталия. В некоторых случаях вместо него на явку приходил «строгий» Северин, еще один участник той троицы из DGSE. Взаимная неприязнь развеялась, их отношения стали корректно-доверительными и если не дружескими, то почти приятельскими. Щадя самолюбие своего «почетного корреспондента» из России, французы передавали ему конверты с деньгами или называли суммы средств, переведенные на специально открытый именной счет Коржавцева, и взамен получали от него расписки. Причем делали они это, всегда оставаясь с ним тет-а-тет, никогда не поручая эту щепетильную миссию Женевьеве, а потом, завершив инструктаж и определив новое задание, под благовидным предлогом старались пораньше уйти, чтобы оставить своих агентов вдвоем… Он замечал эти нюансы, отдавая должное деликатности своих оперативных кураторов, и уже не без иронии вспоминал свое мерзкое состояние при выборе псевдонима во время вербовки. Тогдашняя подавленность и опустошенность навязывала одно-единственное имя, соответствовавшее его состоянию, Дегэйр – «заблудший, потерянный». И только по настоянию французов он подписал свое первое сообщение и подписку о сотрудничестве псевдонимом Бернард – «рев медведя».