– Хорошо, дочь моя, – ответил тот, на мгновение задумавшись, обволакивая меня теплым и ласковым светом своих голубых глаз (поистине такой взгляд бывает только у священника), – лучше всего сделать это прямо сейчас, потому что, как только стемнеет, у нас, вполне вероятно, опять будут немного незваные гости.
– А почему «немного незваные», батюшка? – удивилась я странной формулировке.
Беседуя, мы медленно удалялись в сторону от основной группы людей капитана Серегина.
– А потому, – улыбнувшись, ответил священник, – что мы их никогда не зовем, но особых проблем их визиты нам не доставляют, а иногда от них даже бывает польза, вот потому они и «немного незваные».
– И что, правда, что один из этих гостей – сам древнегреческий бог Гермес? – задала я следующий вопрос, снедаемая любопытством.
– Правда, – серьезно ответил тот, задумчиво оглаживая бороду, – только вот сам эпитет не очень-то подходит старому плуту. Так, мелкий сводник и мошенник – почти что мальчик на побегушках. Впрочем, сегодня вечером вы, Елизавета Дмитриевна, сами все увидите и, может быть, даже пощупаете. А сейчас начинайте свой рассказ о том, как вы оказались здесь, и не стесняйтесь – никто нас теперь не услышит.
Только после этих слов я обратила внимание, что куда-то пропал шум, обычный для большого скопления народа; нас обволокла плотная, как ватное одеяло, почти ощутимая на ощупь тишина. Я посмотрела назад, желая убедиться, что мы отошли в сторону на два десятка шагов, а не на пару верст. И лагерь, и люди с животными оказались на месте, только теперь с их стороны к нам не долетало ни звука.
– Я поставил «полог молчания», – коротко объяснил священник, – этому заклинанию обучил меня отрок Димитрий, и это одно из немногих заклинаний общей магии, которые приличествуют моему сану. Иногда мне надо принять исповедь, как сейчас, или просто помолиться наедине с собой и с богом, и тогда эта штука здорово меня выручает.
Надо же, какой необычный батюшка… Другой бы упал в обморок и впал в истерику только от одного слова «магия», не говоря уже и обо всем прочем. Кстати, есть у меня к нему еще один вопрос…
– Отче, – с придыханием произнесла я, – а правда, что вы собственноручно сразили и повергли в прах отродье самого дьявола?
– Сразил и поверг, дочь моя, – ответил тот, – и не одного, а как минимум трех. Одного очень сильного, который и затянул сюда всех нас, и двух других значительно слабее. Но основная заслуга в этом все же не моя – я был в этом деле всего лишь инструментом, проводником воли того, кто значительно выше, мудрее и сильнее меня, простого православного священника. Я понимаю, что тебя мучают ужасные сомнения, но если ты все же хочешь выслушать наш с ним совет, то давай наконец приступай к своей исповеди.