Вообще, с некоторых пор на меня временами стало накатывать какое-то странное чувство. Что это именно – я не могла точно сказать. Но тогда я не могла сидеть на месте – я ходила по замку, изучая его не надоедающие красоты, я прикасалась к его стенам, словно пытаясь прочесть историю минувших поколений его обитателей…
Много о чем я думала, бродя вот так в одиночестве. Мир этот ужасал меня – даже в страшном сне не привиделось бы мне такое. Как можно было вот таким образом устроить жизнь? Весь уклад обитателей этого мира был противоестественен. Содомия, насилие на человеческое природой, людоедство… Здесь торжествовало зло, причем заключалось оно в самих людях, в самой глубине их испорченного существа… И если в том, предыдущем мире, мы справились со злом, за раз уничтожив его филактерий, то тут стояла задача другого рода, многократно сложней предыдущей. Необходимо было ломать тысячелетний уклад, проводить воспитательную работу и перекраивать это общество, четко отделяя зерна от плевел. Но мы справимся. Я верю, что эта задача окажется нам по силам. Пусть после того, как мы уйдем, этот мир будет нам благодарен…
А ведь здесь много чудесного, хорошего и удивительного. Чего стоит один только Магический Фонтан, и его дух-хранитель – вкрадчиво-обворожительный любитель женского пола… Как романтично у них с Анастасией получилось… Эх, а я вот так не могу. Если бы этот дух не был таким бабником и влюбился не в Анастасию, а в меня – в меня одну… как это было бы чудесно… Но я не люблю ловеласов – даже таких крайне очаровательных, как этот дух. Вот хочется мне настоящего чего-то… Чтобы влюбиться до одури – и гореть, и сходить с ума, и чтоб бабочки в животе, и трепет, и романтика…
Но я смиряюсь и покоряюсь своей судьбе. Я верю, что получу именно то, чего я заслуживаю, и при этом это будет то, что мне необходимо. Мне нельзя утратить эту веру…
Наша безмятежная жизнь в гостеприимном замке, конечно же, не могла длиться вечно. Настал тот день, когда должен был произойти решающий бой, который повернет этот мир на совсем другой путь. Конечно же, мы ощущали уверенность в победе – а как же иначе, ведь наше дело правое…
Я никогда не являлась любительницей батальных сцен, но то сражение, которое мне довелось наблюдать (и даже косвенно участвовать в нем), сильно впечатлило меня. Сначала, правда, было немного не по себе – особенно когда я увидела отвратительного старика-содомита, который собирался убить двух беззащитных женщин прямо у всех на глазах. Он и его приближенные распространяли вокруг себя такую мерзкую и чуждую ауру, что моя кожа словно наэлектризовалась, пытаясь оттолкнуть ее – чужеродную, исполненную зла энергию, квинтэссенцию порока. А потом, когда грохнул одиночный винтовочный выстрел, и снайперская пуля пробила голову этого важного старого мага, разом разрядив атмосферу, все завертелось очень быстро. Хоть и страшно мне было смотреть на развернувшуюся битву, все же я не могла отвести от нее глаз. Присутствовала в нем некая суровая поэтичность… Вот только боль умирающих лилиток отзывалась во мне как собственная. И мои губы шевелились – я шептала им слова утешения, совсем не думая о том, слышат они меня или нет. Просто в этот момент я чувствовала с ними общность. Похожую связь я ощущала и с остальными членами Пятерки… Я вдруг поняла, что могу передавать им свои ощущения – и наоборот. Это значило, что связи в нашей группе окрепли, а следовательно, возможности также возросли.