Получив дурные вести, каган, по обычаю, принятому у некоторых народов, приказал казнить обоих гонцов. При этом он ни на минуту не поверил ни в какое колдовство или там помощь богов, злых духов, но зато вспомнил предсмертную похвальбу посла антов Мезамира, грозившегося, что в случае его смерти встанут на бой несметные рати… Правда, немного подумав, кагану удалось себя успокоить – ведь левобережных антов он имел как хотел вот уже почти год, и примерно представлял себе их вооружение, экипировку и тактику. Тот, кто после убийства антских послов повел против обров необъявленную войну, действовал совсем по-иному и иным оружием. И тот, и другой гонец рассказали о тактике неожиданно объявившегося врага и привезли с собой образцы тяжелых и коротких арбалетных болтов с цельнотянутыми (тевтонская полупромышленная технология) бронебойными наконечниками оживальной формы, которыми враг издалека убивал его воинов.
У кагана при осмотре этих болтов вызывала почтение их тяжесть и особенно впечатлил вес стальных наконечников, в каждом из которых было достаточно металла, чтоб сделать из него двадцать или тридцать наконечников для обычных стрел. Какую же силу должен иметь лук и руки лучника, чтобы на расстоянии в тысячу шагов запущенная им стрела насквозь пробивала ламеллярный доспех или кольчугу? Восхищало и качество металла этих наконечников, с легкостью царапавших самые лучшие стальные доспехи. У местных антов в обиходе было мягкое сыродутное железо, бронза или даже кость. Кстати, костяные наконечники считались самыми опасными, ибо при попадании в тело обычно обламывались, оставляя в ране отравленное иглообразное острие.
Кроме того, анты были по преимуществу пеши, и только вожди и старшая дружина могли позволить себе коней, а войско, напавшее на обров, было поголовно конным, причем хорошо вымуштрованным – нападающим и тут же в абсолютном порядке отходящем, чтобы атаковать с другой стороны. То они издали мечут свои смертоносные стрелы, доводя до безумия безнаказанным убийством, то сходятся вплотную, на удар меча – и тоже побеждают, потому что при столкновении сталь на сталь их оружие значительно лучше. Второй гонец перед смертью показал кагану свой наполовину испорченный меч, в который на одну треть врубился чужой палаш, оставив на лезвии чудовищную зарубку в треть его ширины. И в то же время оба гонца в один голос повторяли, что стрелы не брали странных врагов, даже не попадая в них, а мечи отскакивали и тупились об их доспехи.
Нет, тут антами даже и не пахло. Тут замешался кто-то другой – достаточно богатый, чтобы покупать своим воинам оружие и снаряжение, в буквальном смысле достойное только настоящих князей или ханов, и достаточно квалифицированный как полководец, чтобы прекрасно вышколить свое войско. В любом случае, оба воина утверждали, что вражеская кавалерия обычно нападала на них небольшими группами, а что касается боя на рассвете, то из-за свойства тумана глушить звуки обрам казалось, что напали на них совсем немногочисленные, но прекрасно знающие это место люди. Кроме того, каган считал, что столь хорошо подготовленная армия не может быть большой. Примерно как у византийцев – пять-шесть отрядов по тысяче человек.