— Рад вас снова видеть, госпожа Катрин, — сказал он, словно расстался с ней давным-давно, а не вчера вечером.
Потом горделиво, как король, предложил ей свой сжатый кулак, чтобы она положила на него ладонь. Идя рядышком, Они прошествовали до отряда. Мак-Ларен смотрел на них, уперев руки в боки, с улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего. Когда Катрин проходила мимо, он осмотрел ее с головы до ног.
— Вы надеетесь ехать в экипаже?
— А почему бы и нет? Разве женщины путешествуют иначе? Я попросила мужской костюм, потому что он мне казался удобным, но теперь я поняла свое заблуждение.
— Заблуждение-это ваша черная вуаль! Такое красивое лицо не прячут.
Непринужденным движением он уже поднимал муслиновую вуаль, когда рука Готье схватила его запястье.
— Оставьте это, мессир, — мирно произнес нормандец, — если не хотите, чтобы я сломал вам руку! Мак-Ларен не отступил и засмеялся.
— Ты становишься невыносимым, негодяй! Эй! Стража! Но пока солдаты не набросились на Готье, брат Этьен встал между ними. Одну руку он положил на кулак Готье, другую — на руку Мак-Ларена, державшего муслиновую вуаль.
— Разойдитесь! Ради Всевышнего и именем короля! Настолько высоким был его авторитет, что спорщики подчинились спокойному голосу.
— Спасибо, брат Этьен, — сказала Катрин с облегчением. — Поедем, мы и так потеряли много времени. Что касается вас, сир Мак-Ларен, я надеюсь, что в дальнейшем вы будете вести себя по отношению к даме как подобает рыцарю.
Вместо ответа шотландец поклонился и протянул даме сложенные в замок руки, чтобы она поставила на них ногу. Это был жест, признающий поражение, и одновременно рыцарский знак подчинения. Катрин улыбнулась и кокетливым движением отбросила вуаль на тамбурин, прикрывавший ее голову. Ее взгляд погрузился в светло-голубые глаза Мак-Ларена. То, что она там увидела, заставило ее слегка покраснеть, и, опершись ногой на сложенные руки, она взлетела на круп лошади. Мир был восстановлен. Все оседлали лошадей и покинули Морияк, и никто не заметил тени, пробежавшей по лицу Готье.
Впрочем, этот инцидент стал прелюдией к значительно, более серьезным событиям. К полудню конный отряд прибыл в Жалейрак. Густые леса закончились, и пошли хорошо обработанные поля, на которых вскоре взойдут рожь и гречиха; взору предстали большое аббатство и скромная деревенька. Все вместе взятое производило впечатление тихой и мирной жизни. Может быть, этому способствовало солнце, золотившее снега, но во всем скромном местечке, в деревенском монастыре было нечто необычное. Более того, здесь люди не прятались, как в других деревнях, а на главной и единственной улице было много людей, спешивших к приземистой церкви.