Над этой дипломной работой на славу потрудилась не только сама Аграфена, от и до выучившая свою роль амазонской принцессы из мира Подвалов (о котором Кирилл немного знает и еще больше догадывается), но еще и команда стилистов-визажистов-парикмахеров-кутюрье в составе Птицы и Зул. Первая сделала будущей императрице замечательную прическу и макияж, а вторая «построила» нашей героине восхитительное «амазонское» платье – длинное и узкое, из темно-зеленого бархата, как раз подходящее под цвет ее глаз.
Пока его хозяйка стоит неподвижно, это платье является верхом скромности и приличия; но стоит ей шевельнуться, как глубокое декольте до самого пупа и два разреза с запахом до талии превращают его в прямую противоположность и верх неприличия. Дополняют наряд серебряная фероньерка с изумрудом, на которую наложен заговор привлекательности, массивные серьги из того же металла, а также искрящаяся зелеными огоньками бархотка на шее и пояс из посеребренных бляшек с греческим орнаментом, на котором висит длинный тонкий стилет в чеканных серебряных ножнах. Вот такая она – принцесса Аграфена, вынужденная покинуть родной мир из-за того, что приняла веру в Христа и отринула древних эллинских богов.
Но так как амазонская принцесса нигде и ни при каких обстоятельствах не должна ходить в одиночку, то для нее была подготовлена свита из фрейлин амазонского и тевтонского происхождения из мира Подвалов, а также эскорт из специально тренированных бойцовых лилиток-бодигардш. Надо сказать, что все вместе: и принцесса Аграфена, и тевтонские и амазонские фрейлины в похожих украшенных вышивкой длинных белых платьях тончайшего батиста с разрезами, и телохранительницы, побрякивающие полным вооружением и экипировкой при самом минимуме одежды, выглядят для мужского взора весьма впечатляюще и возбуждающе. Не будь я женат – в зависимости от текущего статуса приударил бы либо за самой Аграфеной, либо за одной из фрейлин, либо, на худой конец, за телохранительницей…
И вот вся эта компания заваливается на вечерние танцульки, производя там неподдельный фурор. Аграфену в ее новом облике до этого еще никто не видел, и уж точно никто не мог связать эту юную красотку с пожилой вредной бабушкой, которая еще два месяца назад ковыляла тут по двору. Да и внутренне эта женщина разительно изменилась. Для нее не прошло даром знакомство с Анастасией, ставившей ей «царские манеры», Птицей, учившей ее своей раскованной походке и пластике движений, Зул, занимавшейся с ней искусством обольщения, а также с Ольгой Васильевной, преподававшей Аграфене теорию исторических закономерностей, как она понимается в наше время.