А отец Паисий продолжал: _ Поэтому особенно попрошу тебя, Фёдор. Особо — отметь — особо внимательно присмотреть за ним, Феофаном. Он мужчина здоровый, горячий. В брани с погаными, ты знаешь, закалён. Но он у меня один такой, сам то я бы не отпустил — так ведь просится. Как я откажу… Обещай мне, что я прошу тебя, Федя.
— Обещаю, Отче.
— Ну добро. Ты сам тоже проверь, как он соберётся.
— Конечно.
— Тогда, как я понимаю — послезавтра стартуете? — спросил Русков.
— А чего ждать, Пётр Василич? С утра, по зорьке, за день доберёмся. В город к ночи не попрём — лагерь поставим, переночюем. А уже с утра — туда. А там как Бог даст…
— С собой кого брать думаешь?
— А кого? Вторую группу охранную целиком. И… ну это как батюшка скажет… я бы Нашу Машу попросил…
— Машу? — встрепенулся отец Паисий. — Её ведь ещё не отпустило с прошлого раза. Слабая ещё она.
— Не знаю, батюшка. К ней Ваня заходил поговорить сегодня, ну и, между делом… Хочет пойти. Ну я, естественно, её от себя не отпущу, конечно. И народу нас немало будет. А с её-то даром риск значительно снижается, и это важно.
— Ну, если так… — задумался батюшка. — Пускай. Но ты мне за неё головой отвечаешь.
* * *
Наша Маша, как все её называли в Селе, имела дар видеть будущее. Ни много, ни мало. Вот так. Правда, дар этот не давался девушке бесплатно. За каждый «сеанс», как она их называла, Маша расплачивалась жуткими последствиями — головные изматывающие боли, слабость такая, что она на ноги неделями встать не могла. За Машей в такое время ухаживали две старушки, приставленные к ней Русковым — так важен был Машин дар для общины. Шутка ли. Вот, например. Собираются дровяные с утра на участок. Обычный день, ничего особенного — всё как обычно. Проверяют пилы, топоры, снаряжение. Трактор уже завели, готовы выдвигаться. Тут прилетает малец: «Стойте, стойте, куда вы!!! Я от Маши, у неё «сеанс»!!!» Сообщает: на участок, куда сегодня собираются — туда нельзя. Там будет Марево. Мужики хихикают: Марево — это сказки. Бригадир — Михалыч — ставит точку — идём в сторону Найдёново валить. Идут, работают, всё в порядке. Вечером бабы сообщают: на старой вырубке было Марево, сняли с колокольни на видеокамеру. Мужики смотрят через телик: жесть, в натуре Марево. Никто бы не ушёл. Вот, камера снимает. Вырубка, пеньки, дорога. Опа, как-будто жар прокатился между пеньков — это ерунда, исчезник метнулся. И вдруг, мгновенно, накатывает тяжёлый, густой туман, заполняя весь экран. Марево, мать его. Камера приближает картину, и видно как там, в густоте тумана, мечутся страшные тени, возникают и исчезают фигуры… Упаси Бог попасть! Спасения нет — языки выбрасывются из тумана в стороны, ловят кого-то. Редкий, неизученный феномен. Мужики крестятся, благодарят Бога и Машу, а ей, бедняге, предстоит восстановительный период почти на месяц…