– Что узнать хотел? – мрачно сказал тать.
– Седмиц пять-шесть назад проезжали этой дорогой трое. Убитыми их опосля нашли. Ваша работа?
– Разве всех упомнишь?
– Деньги у них забрали и бумаги в кожаной сумке.
– Кажись, были такие.
– Сумка где?
– Атаман мыслил – деньги там или украшения, забрал. Сумка в избе валяется.
– Веди! И вздумаешь дурака валять, на суку болтаться будешь.
Один из гридей конец верёвки с дерева сдёрнул, в руке держал. Стоит верёвку резко дёрнуть на себя, как петля на шее татя затянется. У татар сию манеру переняли. Правда, у них верёвки не из пеньки, а волосяные, арканом называются.
Разбойник петлял по лесу, вывел к поляне, посредине которой избёнка, по окна вросшая в землю. На крыше деревянные плашки зелёным мхом покрылись от ветхости. Всадники спешились.
– В избе есть кто-нибудь? – спросил Фёдор.
– Наших никого, а чужих здесь не бывает. Местные стороной обходят.
– Эк вы волость запугали. Назар, открывай двери.
Гридь дверь отворил, запах из избёнки пошёл тошнотворный. Фёдор вошёл. На земляном полу остатки еды, мусор. В ином хлеву чище. Концом сабли Фёдор тряпьё в углу раздвигать стал, показался кожаный ремень. Кончиком сабли подцепил, выудил сумку. В таких гонцы послания обычно возят, только на этой герба нет. Открыл клапан, а внутри один рукописный лист, захватан сальными пальцами. Фёдор к пленному.
– Ещё бумаги были?
– Были, на растопку пустили. Мы бы и сочли, да неграмотные все.
Фёдор выходить из избёнки собрался, да мысль в голову пришла.
– Атаман куда деньги, ценности прятал?
Пленный тать глаза отвёл.
– Да не было клада, всю добычу проедали.
– Так я и поверил! На сук его!
Для татей казнь простая – повешение либо топор палача и плаха. Ежели преступник из бунтовщиков народ смущал, так четвертование, дабы перед смертью муки принял.
Гридь тут же верёвку через сук перекинул, конец к задней луке седла привязал, лошадь тронул. Когда верёвка натянулась, заголосил:
– Всё скажу, помилосердствуйте!
Игнат процедил сквозь зубы:
– А ватажка ваша к людям милосердна была?
– Всё покажу, без утайки! – вопил тать.
– Говори.
Фёдор знак дружиннику сделал, чтобы ослабил верёвку.
– В зольнике под печью мешочек.
– А ещё?
– Богом клянусь – нет больше!
– Анисим, тяни, – приказал Фёдор.
Тать заболтался на верёвке, засучил ногами, захрипел, язык вывалил. Жалости к нему у гридей не было.
– Зиновий, слышал, что тать сказал? Проверь!
Дружинник в избу вошёл, вскоре вышел, в руке небольшой холщовый мешочек, весь в золе измазан. Зиновий мешок к Фёдору поднёс, горловину развязал. Тусклым отливало серебро и золото в монетах, кольцах, браслетах. Зиновий присвистнул.