Мимо Кирьки с яростным лаем черной молнией пронесся Ытыс. Он кинулся на зверя, загородив вскочившего на ноги хозяина.
- Стреляй, Кирилл! - крикнул Кыллахов.
Кирька, почти не целясь, выстрелил раз, другой. Жаканы, прожужжав, шлепнулись где-то в кустах. Кирька лихорадочно стал перезаряжать ружье. Проводник, бледный, задыхающийся, бежал к нему, и лишь пес героически дрался с громадным неукротимым владыкой тайги.
Обычно псы-медвежатники держат зверя за «галифе»- хватают за бедра. Так всегда поступал и Ытыс. Но сегодня у него не было времени выбирать приемы: мог погибнуть хозяин. Пес кидался спереди, увертываясь от ударов могучих лап. Но медведь все же настиг его. Он ударил пса по спине, содрав костистой лапой лоскут кожи. Ытыс^ камнем покатился под гору. Ослепленный яростью, медведь искал Ксенофонта. Бывалый таежник не торопился с выстрелом. Кирька собрался взбираться на жиденькую листвяшку, медведь уже пыхтел совсем рядом, когда грянул выстрел. Зверь шагнул, споткнулся и рухнул почти к ногам охотника. Пуля, пущенная Ксенофонтом, попала ему в левую глазницу и сразила наповал.
Кирьку долго трясло. Потом он уверял себя, что дрожал по двум причинам - от холода и от радости: медведь-то лежит у ног! О страхе Кирька не вспоминал, с ним страхов не случалось.
Немного оправившись и с опаской оглядев медведя (еще вздумает очнуться), он поставил ногу и ружье на тушу и, картинно подбоченясь, свысока посматривал на все вокруг.
Кыллахов исчез меж кустов и вскоре появился с Ытысом на руках. Пес жалобно и беспомощно скулил, лоскут содранной кожи болтался, обнажив окровавленную спину. Старик приложил пса к глазнице зверя, из которой текла густая темная кровь. Раньше бы Ытыс жадно накинулся на такое лакомство, но сейчас он остался безучастным. Лишь нехотя ткнулся мордой и поморщился, как больной от горькой пилюли. Кыллахов вспорол медведю брюшину, достал еще лучшее лакомство - мягкую теплую печень. Но и от нее пес отвернулся. Осторожно врачевал старик верного друга, прикладывая содранный лоскут шкуры. Печаль светилась в его глазах. Пес попробовал отползти. Скуля, он двигался на передних лапах, волоча задние.
- Не сердись на никчемного старика,- попросил Кыллахов своего Ытыса.- И старик Ксенофонт, наверно, последний раз охотился, последний раз угостит сладкой медвежатиной своих молодых друзей, привезет кусочек сала старенькой Дайыс - подарок родной тайги, внуков угостит - пусть оживет в них дух охотников… А эту мохнатую шкуру,- продолжал старик,- мы пошлем профессору Надеждину, чтоб помнил о Туркулане. Холодна земля таежная да щедра дарами.