Иногда Вадим брал кинокамеру, снимал Наташу за работой, а потом она его… Они снимали птичьи гнезда, зверьков и просто понравившиеся уголки тайги. Одним только он надоедал: без конца мурлыкал песенку про черного кота.
Как-то Вадим отстал и явился часа через полтора. Давясь смехом, клянясь, что подглядел совершенно случайно, он картинно рассказывал, как ведут разведку в противоположном ключе «счастливейшие личности».
- Возле дымокура на валуне сидит царственная дева и восторженно любуется, как ее верный слуга крошит глыбы. Потом он приносит осколочек, а она повертит его в руке и спрашивает: «Милый, ну где же здесь золото?» На новом месте - опять та же сцена.
- Как тебе не стыдно подглядывать? - осуждающе произнесла Наташа.
- Ладно,- покорно ответил Орлецкий.- Больше не буду.
В палатке перед сном Зоя объявила:
- Мы с Сережей скоро покинем вас, поедем к маме.
- Он решил бросить экспедицию? - удивленно спросила Наташа.
- Я решила,- категорично ответила Зоя.
- Неужели он сам теперь ничего не решает?
- Так ведь он же мой,- сказала Зоя, выделив последнее слово.
- Рано забираешь власть, добра от этого не будет,- предостерегла Наташа и отвернулась.
Запахло кремом. Зоя долго натирала лицо, шею, руки, накручивала бигуди.
- Хочу тебя предупредить,- заговорила Зоя доверительно,- не обольщайся Орлецким. Это он с тобой притворяется котенком, а наступит момент - может и тигром обернуться… Он только себя любит.
«Откуда тебе известны такие подробности об Орлецком?» - хотела спросить Наташа, но промолчала.
В чуме, крытом облезлыми медвежьими шкурами, пахло гнилой рыбой и плесенью. Горбатая старуха валялась на отвратительном рванье, задыхаясь от кашля. Легкие у нее скрипели, как мехи у старой потрепанной гармошки. Вдобавок еще сильно ныл зашибленный горб. Неделю Баклан сидит у изголовья старухи, отпаивает ее чаем и разведенным спиртом, кормит глухариным мясом, да все не впрок. Тошно ему становится от мысли, что останется один, но и злоба не утихает: такой удобный случай упущен. Теперь хоть в землю зарывайся.
- Погубила и себя и меня,- бормочет себе под нос Баклан, как только старуха перестает кашлять.- Не сегодня-завтра нагрянут они сюда.
- Чего ты хочешь от умирающей старухи? - спрашивала Варвара.- Больше я ничего не смогу.
- Или ты не можешь насторожить на тропе тугой самострел? - с упреком говорил Баклан.
- Отстань, я умираю.
- Разве мне, живому, без тебя лучше будет? Тебе-то что в земле? Покой и тишина.
- Ты привези мне из амбара мои лучшие одежды,- приказала старуха.- Я хочу стать красивой в мои последние дни.