- Хорошо, - одобрительно кивает папа. - Ганзо, проводите Оксаду в мою каюту и распорядитесь по поводы формы для нее.
Я открываю было рот, чтобы возмутиться и встать в позу, но чувствую, как слипаются от усталости глаза.
- Дочь, у тебя семнадцать минут, чтобы отдохнуть и переодеться, - тихо говорит адмирал Блейз. - Как только мы достигнем сектора, я тебя позову.
Меня тянет упрямо качнуть головой и категорично заявить: 'Нет!', но к счастью в процесс вовремя подключается разум.
В данный момент, я еле стою на ногах и ничем помочь больше не могу. Мне действительно нужен отдых, чтобы потом быть в первых рядах.
- Хорошо...
Отец бережно передает меня Ганзо, и я буквально повисаю, держась одной рукой за плечо мужчины.
Правильность своего решения я начинаю осознавать уже через пару шагов по коридору. Хотя это даже шагами сложно назвать - не придерживай меня мужчина за талию, я бы рухнула, как подкошенная, и осталась лежать на полу, не в силах подняться.
- Мда... - красноречиво издает Ганзо, наблюдая, с каким трудом я переставляю ногами. - Оксада, вы позволите?
Не дожидаясь моего согласия, офицер ловко подхватывает меня на руки и широким шагом несет в сторону лифта. Прикрыв глаза, я мысленно пытаюсь вспомнить, носил ли хоть раз меня на руках Ти.
Выходит, что нет...
'Мы так много не успели...' - думаю я и проваливаюсь в сон.
***
- Нет! - рявкнул адмирал Блейз.
- Да! - рявкнула я в ответ.
- И думать забудь! - отчеканил мужчина.
- И не подумаю! - гордо вскинула я подбородок.
Присутствующие при нашей с отцом перепалке офицеры тактично сделали вид, что оглохли, ослепли и вообще дюже заняты.
Вот умеет же папулик подбирать личный состав!
- Оксада, в шаттле только семь мест! - вновь повторяет адмирал Блейз.
- Я единственная, кто может управлять кораблем в отсутствии Томаса! - эдак ненавязчиво напоминаю очевидное.
Отец категорично качает головой.
- Тебя могут ранить!
- Все, кто есть на борту звездолета, могут умереть, если я не пойду!
- Ты - не все! - оглушительно громко рявкает отец и бьет по подлокотнику, не в силах сдержаться.
Я скрещиваю руки и упрямо поджимаю губы.
О том, что мы почти нагнали повстанцев, захвативших корабль Ти, я поняла задолго до того, как Ганзо пришел за мной в каюту отца. По какой-то непонятной причине 'живой' пластик корабля Тивана настойчиво звал меня, а не своего хозяина - Томаса.
Причина столь странно поведения пластика стала понятна, как только я поднялась на капитанский мостик и услышала, как капитан Хабстер докладывает отцу о резком ухудшении состояния Томаса.
Из-за стазиса, в который его погрузили и достаточно резко вывели, у Томаса начало отказывать сердце, и теперь Иридий лежал в больничном блоке, подключенный к аппаратам.