— Для тебя говорю, не для них. Не ходи за огоньками, за светом иди, не ошибёшься. Не твоё — что горячо, а твоё — что холодно.
Ведьма отпустила мою руку, а я ещё какое-то время не могла пошевелиться, словно душу вынули из тела на мгновение, рассмотрели со всех сторон и вернули на место, помятую и растрёпанную.
Когда же я вошла в комнату, пожалела, что не осталась в коридоре, пусть и с жуткой тёмной ведьмой. Мебель, какие-то вещи, осколки зеркала и других стеклянных предметов — всё было изломано и перемешано в хаотичном порядке. И среди всего этого беспорядка, забившись в угол, сжавшись и дрожа от страха, на нас смотрели огромные, полные ужаса глубокие, как небеса, голубые глаза. Девушка была настолько испугана и измотана, что даже не шевелилась. Её ладони и обнажённые ступни кровоточили от многочисленных мелких порезов, дорожное платье было испачкано и изорвано, а заплаканное лицо исцарапано, толи ветками, толи ногтями.
— Это я её так? — схватив меня за руку и судорожно сжав ладонь похолодевшими пальцами, едва слышно прошептала Раникэ.
— Не ты, она — прародительница, — ответила я, ободряюще улыбнувшись подруге.
— Я подержу, воткните кинжал в плечо, — сухо проговорил Пиротэн, подавая артефакт мне.
Но держать Кариссу не было нужды, она совершенно не сопротивлялась, пребывая в состоянии нервного оцепенения.
— Перенесём её в другую комнату? — предложил саламандр сжалившись.
Ведьма молча поманила нас за собой, бакалавр подхватил девушку на руки и легко, как пушинку, вынес из разгромленной спальни. Мы с кошиярами последовали за ними.
Пиротэн уложил несчастную девушку на кровать в другой комнате и протянул руку, чтобы я отдала ему кинжал.
— Может я сама? — предложила я, рассудив, что если уж мне снова принимать эту ношу, то я и заберу её.
— Нет. Кто знает, как она поведёт себя, если артефакт будет в твоих руках, — покосившись на ведьму ответил преподаватель.
— Пошли все вон, внизу подождём, — распорядилась тёмная ведьма, каким-то непостижимым образом ставшая служанкой дракона. — А ты уж оставайся, коли решилась, — добавила она, обратившись ко мне.
В комнате остались только я, бакалавр Протэн и Карисса, в чьём теле сейчас затаилась сущность древнейшей из драконов.
— Готова? — спросил у меня саламандр.
— Да не тяните уже, — нервно ответила я, чувствуя, что ещё немного и не выдержу, сорвусь. А то и убегу, трусливо понадеявшись, что дух прародительницы развеется в пространстве, не найдя поблизости подходящего тела.
Преподаватель склонился над девушкой, прошептал «прости» и без колебаний воткнул кинжал в её плечо. Иногда мне кажется, что у этого саламандра полностью атрофировались все человеческие чувства, остались только любопытство и амбиции. Но потом он совершает очередной бескорыстный поступок и полностью разрушает ореол бездушного исследователя, который так тщательно создавал.