, и никто из моих вассалов не смеет уклониться от оказанной им чести. Где же те пятьсот валашских отроков, которые должны были придти с тобой?
Я ждал этого вопроса, готовился к нему, и все же не смог сдержать душевного трепета, когда он был произнесен вслух.
– О счастливейший, победоносный император императоров, разреши мне, ничтожному рабу твоих рабов, заметить, что мое положение в княжестве еще недостаточно укрепилось, дабы я мог позволить себе действие, коее вызвало бы сильнейшее недовольство среди бояр. Если бы я сейчас приказал привести мальчиков, то лишился бы трона и не смог бы преданно служить твоему величеству. Когда же я сумею упрочить свое положение, то Валахия, как верный вассал Турции, в полной мере начнет выполнять условия договора.
Султан был милостив. Признаюсь, я даже не пытался анализировать, почему он позволил мне беспрепятственно уйти после столь дерзкого заявления и какими при этом политическими мотивами руководствовался. Едва закончилась аудиенция, валашское посольство спешно покинуло сераль, и каждый из нас радовался только тому, что сумел выбраться оттуда живым.
Только за пределами города я почувствовал облегчение, – прямая угроза для жизни отступила, хотя в полной безопасности можно было ощутить себя только на другой стороне Дуная. Страх притупился, и его место тотчас же заняли полные горечи раздумья. Я ехал в Константинополь, втайне веря, что увижу святыню, которая, несмотря ни на что, не могла быть повержена в прах, но увидел только город – полуразрушенный, чужой и страшный. Мне верилось, будто жизни не жалко отдать ради освобождения святого града, но здесь у его стен эта цель представлялась суетной и пустой. Константинополь оказался всего лишь большим торговым городом, в котором жили купцы и ремесленники, мечтавшие получше продать свой товар и обогатиться, городом, где крутились большие деньги и плелись политические интриги. Только и всего…
Путь домой всегда кажется быстрее и проще. Копыта коней дробно стучали по пропыленной дороге, и с каждым ударом отступал в прошлое поверженный город. Я никогда не оглядывался, но сейчас почему-то резко натянул поводья, чувствуя, что должен посмотреть назад.
Оранжевые лучи закатного солнца падали на купол святой Софии, озаряя его неземным светом. Преображенный храм парил над землей, словно моим глазам открылось видение рая.
– Твое высочество!
– Что? – я с усилием заставил себя отвести взгляд от святой Софии.
– Прости, что отвлек твое высочество! Ты так резко остановился… Все в порядке?
– Да, Драгомир. Едем дальше.