Папа стал таким же красным как и его волосы.
Смех мамы донесся из студии.
— Майя Делани. Оставь отца в покое.
— Это сущая правда. Николь слышала, как она сказала, что любит парней в форме. Если ты папе надоешь, её дверь открыта. Но тебе придется носить шляпу.
Папа издал сдавленный хрип.
Мама только рассмеялась.
— Спасибо, что предупредила. А теперь шевелитесь. Вы знаете, что будет, если вы опоздаете. Дэниел ждать не будет. Придется его догонять.
— Что было бы наибольшим злом — хорошие дороги или скорость его грузовика?
Холодный нос потерся о мою руку.
— Даже Кэндзи знает, что вы опаздываете, — крикнула мама. — А сейчас идите.
Я махнула ей в окно её мастерской в передней части дома. Дойдя до конца подъездной дорожки, я повернулась.
— Пап? Не мог бы ты…?
— Проверить птенцов, потому что ты снова проспала?
— Ну, да. Извини, — я попятилась. — В эти выходные мы едем в Ванкувер делать татуировку на мой день рождения.
Он отрицательно покачал головой и направился большими шагами к сараю.
— Ну конечно, уходишь от разговора, — сказала я. — Какие у меня будут неприятности, если я её сделаю?
— Завтра татуировки не будет, Майя, — крикнула мама. — Мы это ещё обсудим. А теперь шевелись.
Папа исчез в сарае, где я держала раненых и брошенных животных, которых он находил в парке. Я их выхаживала и отпускала, если могла, или передавала в центр для диких животных, если не могла их выходить. Они не домашние животные. Фитц был исключением. Его поймал капканщик, который никогда не видел рысей на острове, и позвонил моему отцу. После того, как Фитц поправился после ампутации, я его выпускала два раза, но он возвращался. Так он дал понять, что остается даже ради еды и защиты от хищников с их четырьмя лапами.
Моим единственным домашним питомцем был Кэндзи, немецкая овчарка, которую родители купили, когда мы переехали в Сэлмон-Крик, и они решили, что стофунтовый пес будет хорошим другом для девочки, которая любит бродить по лесам, набитым медведями, пумами и другой живностью, которые могли принять ее за легкую закуску.
Было бы все по-другому, если бы я взяла Кэндзи с собой на озеро в прошлом году? Серена и я никогда не брали Кэндзи с собой, потому что когда мы с Сереной бесились, она думала, что мы тонем, и пыталась нас спасать. Кэндзи могла бы спасти Серену.
Я много об этом думала. Я много думала обо всем. Шесть месяцев психотерапии не убедили меня в том, что я не права, когда говорю, что могла спасти Серену.
Мне не хотелось так начинать свой день, поэтому я отодвинула эти мысли в сторону, когда мы шли. Стояло божественное осеннее утро, необычно сухое для этой части острова Ванкувер. Массивные канадские ели и кедры обрамляли дорогу, изрытую колеей. Ветер заставлял танцевать солнце в качающихся ветвях и Кэндзи металась вдоль дорожки, кидаясь на солнечные пятна как щенок. Пронизывающий ветерок разогнал остатки сна, тревожа мозг запахами кедра и плодородной, влажной от росы земли.