– Не хочу говорить за других, но мне кажется, что это великолепно, – радостно сказал он. – Если теперь я начну жалеть сам себя, я должен буду подумать об этом счастливом парне и двух его отродьях, Зле и Безумии. А у меня есть Юй Лань! – Внезапно его улыбка исчезла. – Для нее это очень тяжело, – тихо сказал он. – Она жрица Ву, и, следовательно, служанка Королевы-Правительницы, а все служанки этой дамы живут в постоянном страхе перед своей повелительницей.
Только сейчас я сообразил, что Юй Лань так и не встала с колен, но продолжала стоять перед богиней, с бледным трясущимся лицом. Кукольник мягко поднял ее, ласково обнял и повел наружу, к свету солнца.
Волны горячего воздуха искажали предметы, и я не понимал, где нахожусь. Вроде бы я рядом с нашим маленьким деревенским домом, за которым находилось озеро, но я знал, что мне все это снится, сжал глаза посильнее, потом открыл их: озеро исчезло, зато дом подпрыгнул в воздух и повис, его дно мерцало и переливалось.
– Что мы собираемся делать с этим, Десятый Бык? – спросил мама.
Отец молчал, но, как всегда, говорило его тяжелое тело. Я попытался вспомнить: делать с чем? Что-то не так, я точно знал, как знал и то, что родители умерли много лет назад, но что не так?
Отец держал в руке птичью клетку. Но не ту древнюю клетку, а современную, простую бамбуковую клетку с ласточками внутри, и он стоял на берегу реки, которая бежала через нашу деревню. И теперь я знал, что именно не так. Я посмотрел на небо и не увидел облаков, подошел к отцу и взглянул на реку.
Река высохла. Я глядел на сухую треснувшую землю, на умирающие тростники и нескольких ящериц, но как мог мой отец предлагать в жертву ласточек и молиться о дожде? Каждый год ласточки превращаются в устриц, а потом обратно (точная дата записана в Императорском Альманахе), а устрицы – любимая еда драконов лунь, но драконы, управляющие водой, либо убежали, либо бродят глубоко под землей, и я точно знал, что колодцы тоже высохли.
– Что мы собираемся делать с этим, Десятый Бык? – опять спросил мама.
Позади меня кто-то тихо заплакал, я повернулся и увидел Тетушку Хуа, державшую в руке множество бумажных лодочек. Ну конечно, сегодня пятый день пятой луны, когда устраивают гонки на настоящих лодках и пускают на воду бумажные, сун вень, которые должны унести с собой чуму, появляющуюся в жару, но ведь воды нет. Как лодки смогут поплыть? Позади старухи стоял Дядюшка Нун, молитвенно сложив руки, с искаженным от страха лицом, и мне показалось, что я слышу тревожный звон колокольчиков из монастыря на холме, и я побежал туда. Жаркие волны густым облаком обволакивали меня. Звук изменился, стал громче и пронзительнее; это не колокольчики, а взволнованные дети.