– У тебя хорошая память на песни, – задумчиво сказал мудрец, констатируя факт. – Детские песни, изобретенные взрослыми, в подавляющем большинстве случаев говорят о драках и сражениях. В настоящих детских песнях ничего такого нет, в них говорится о том, что дети любят. Например о козлах, траве, маме и братьях. А ты понимал, что эти дети выглядят как статуи древних богов, которые ты видел на Острове Гортензий?
Я не понимал, и только сейчас сообразил, что он прав, но тогда почему мое спящее сознание преобразовало искаженные статуи в играющих детей?
– Нет никакой загадки в том, почему твой сон начался с засухи, но вот остальное я не могу понять, и это крайне интересно, – сказал мудрец. – Если ты опять отправишься в путешествие по стране снов, не забудь рассказать мне о нем.
Говоря о засухе он имел в виду стоявшую погоду. Крестьяне углубляли колодцы и пытались спасти каждую каплю воды в умирающих речках. На небе не было ни облачка, бонзы и даосы день и ночь молились о ниспослании дождя. Почти каждую ночь кто-нибудь звал Юй Лань, и всегда это был обряд вызывания дождя. От путешественников мы слышали, что так обстояли дела везде, а в Пекине нас вообще ждало настоящее пекло.
По дороге Мастер Ли купил каких-то алхимических снадобий, оборудование и целый тюк ужасного дешевого чая, после чего начал эксперименты, пытаясь превратить презренный та-ча в совершенный чжо-ча, который мог бы порадовать сердце императора, и однажды вечером, когда мы разбивали лагерь, он громко крикнул, – Дети, ко мне! Я покажу вам чудо!
Янь Ши, следуя указаниям Мастера Ли, поставил на огонь решетку, а Юй Лань водрузила на нее самую большую сковородку. Сам Мастер Ли выложил на импровизированный стол кучу чайных листов, больших, грубых и ужасно пахнувших. Потом он высыпал на стол немного какого-то желтого порошка.
– Тамаринд, – сказал он. – Это высокое дерево с коричневыми стручкообразными плодами. Его плоды состоят из мягкой пульпы и множества плотных семян. Порошок делают из этих семян, обогащенных винной кислотой и поташом, и он стоит безумно дорого. Нам, однако, надо совсем чуть-чуть. Слово «тамаринд» – арабское, и означает «индийский финик», что достаточно странно, потому что само дерево ни арабское и ни индейское, его привозят к нам из Египта.
Мастер Ли приказал Юй Лань положить тамаринд и листья на горячую сковородку, а сам достал две склянки и высыпал из них в ступку какие-то порошки.
– Цианид железа и сульфат окиси кальция, – объяснил он. – Видите, как цианид меняет цвет?
По мере того, как он толок массу пестиком, синий порошок становился все светлее, появились вкрапления зеленого и фиолетового. Тем временем листья на сковородке Юй Лань впитали в себя тамаринд и тоже поменяли цвет: из отвратительно черных стали великолепно золотистыми. Когда масса в ступке стала светло голубой, Мастер Ли вывалил ее на сковородку, прямо на листья, помешал, резко встряхнул, и тут случилось такое, что увидишь только в театре.