Человек, сидевший за маленьким столиком, вскочил на ноги еще до того, как я успел переступить порог. Кроме столика и стула, в комнатке вообще ничего не было.
– Добрый день, Фрэд, — произнес Рюб.
– Добрый день, сэр, — отозвался тот. На нем была зеленая нейлоновая куртка с молнией и рубашка, расстегнутая у ворота, и хотя я не заметил ни знаков различия, ни оружия, но сразу же признал в нем охранника: плечи мощные, грудь, шея и кисти рук — тоже, а занят он был единственно тем, что читал журнал «Эсквайр».
Позади стола в стену была утоплена стальная дверь. Ручки не существовало, но по краю двери виднелись три латунные замочные скважины одна под другой. Рюб вынул связку ключей, выбрал нужный ключ, обойдя стол, вставил его в верхний замок и повернул. Из кармашка для часов он вытащил еще один ключ, вставил его в среднюю скважину и тоже повернул. Охранник выжидающе стоял рядом; теперь и он вставил свой ключ в нижнюю скважину, повернул его и ключом же потянул дверь. Рюб высвободил свои два ключа и сделал приглашающий жест. Сам он вошел следом, дверь тяжело повернулась и захлопнулась. Последовала серия щелчков — запоры стали на место, и мы оказались в клетушке размером с большой шкаф. Лампочка в проволочной сетке на потолке давала тусклый свет, и я не сразу понял, что стою на верхней площадке винтовой металлической лестницы.
Рюб двинулся вперед, и мы спустились, пожалуй, метра на три — из темноты к свету; с последней ступеньки мы шагнули на решетчатый железный пол. Если бы не пол, помещение мало чем отличалось бы от того, откуда мы только что спустились. Вдоль стен шла узкая некрашеная деревянная полка, и на ней лежало пар десять тапочек из толстого серого войлока — неуклюжих, глубиной по самую щиколотку, с застежками, как у бот.
– Надеваются поверх обуви, — пояснил Рюб. — Найдите себе пару, которая не сваливалась бы с ног.
– Он кивнул в сторону еще одной железной двери перед нами.
– Когда мы попадем туда, все должно быть тихо-тихо. Никаких громких и резких звуков, хотя разговаривать вполголоса разрешается — голос вниз не доходит…
Я кивнул, ощущая, что пульс у меня сейчас куда выше нормы. Что же такое, дьявол их всех возьми, я там увижу? Мы затянули застежки «бот» — в них было неудобно и жарко, — и Рюб толкнул последнюю дверь, тяжелую вращающуюся дверь без ручек и замков; мы прошли, и дверь бесшумно закрылась за нами.
По ту сторону двери нас ждало продолжение решетчатого пола — узкая висячая галерея. Ограда из стальных прутьев, доходившая едва до пояса, казалась слишком ненадежной, чтобы застраховать от падения. Пальцы мои вцепились в поручень куда крепче, чем в том была нужда, но я не мог, просто не мог разомкнуть их и шагнуть вперед, потому что галерея у меня под ногами являлась лишь первым звеном в гигантской паутине решетчатых мостков, висящих на высоте пяти этажей над исполинским куском пустого пространства, и эти мостки сходились и расходились, соединялись и перекрещивались где-то там, вдали, Вся эта паутина свисала с потолка — с перекрытия шестого этажа, откуда мы пришли, — на тонюсеньких металлических прутьях. Рюб дал мне передышку, и я воспользовался ею, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что придется вылезти на середину паутины, — я смотрел вниз, но единственное, что видел, были верхушки толстых стен, поднимающихся снизу от фундамента выпотрошенного склада, и заканчивающихся в полуметре от решетчатой эстакады. Стены эти, как я мог заметить, рассекали пространство под нами на несколько участков различных размеров и конфигураций. Глянув вверх, я увидел переплетение воздуховодов и массу механизмов, развешанных под потолком. Тогда я вновь посмотрел на Рюба, и он улыбнулся — представляю себе, что за выражение было у меня на лице!