— Почему это случилось с тобой? — спросила она, и он почувствовал, что теперь сможет выдержать взгляд.
— Это произошло из-за убийства, вернее, из-за братоубийства. — Он, видимо, не смог бы рассказать этого никому другому, даже людям, которые уединенно живут вдали от больших селений и не придают большого значения понятиям родовой чести. Но слова тем не менее с большим трудом срывались с его губ. — Была небольшая драка, которую начал он, госпожа. А кончилось тем, что я его убил. Я убил моего сводного брата, который принадлежал к роду Маай. Поэтому против меня, подчиняясь голосу крови, ополчились два рода, и я ничем не смогу помочь тебе. Я только могу поблагодарить тебя за ночлег, но уверяю, что тебе нет никакого смысла предъявлять свои права на меня. Ты можешь нанять меня за плату, и то лишь на короткий срок и для вполне определенной работы. Ты сама не можешь оставаться здесь, потому что тебя прокляли в землях Эндар-Карш и каждый, кто услышит твое имя или увидит тебя, вряд ли удержится от того, чтобы лишить тебя жизни. Но послушай, что я тебе скажу. Теперь, когда я знаю наверняка кто ты есть и как великодушно ты поступила со мной, я хочу дать тебе хороший совет: перевал, переходящий в ущелье к югу от этого места, проходит через Инор, и я сам придерживаюсь этого пути. Так или иначе, я могу провести тебя через эти земли. Я помогу тебе безопасно перебраться в южную часть Инора поближе к земле Иврел, где гораздо теплее. Это будет уже ближе к равнинам земли Лан. Там дикие, почти первобытные места, но, по крайней мере, там отсутствует кровная месть, и ты сможешь жить там в безопасности. Послушайся совета и позволь мне отплатить тебе добром за добро. Это самое лучшее, что я могу сделать для тебя, и я готов честно выполнить это обещание без всякого принуждения.
— Я не собираюсь делать исключений, — сказала она, и это тем не менее было ее правом.
Он едва не выругался, выходя из пещеры и направляясь к лошадям. У него было время подумать о той клятве, которую он дал, становясь на путь отверженных, и разорвать ее казалось ему равносильным потере души. Он прижался головой к теплой шее коня и так стоял, подрагивая на зимнем ветру, но не в силах побороть оцепенение. Ему казалось, что было бы проще погибнуть в этой холодной пустыне, под снежным покровом, или просто умереть от проклятия кваджлинов.
Наконец он услышал скрип снега сзади себя. Это Моргейн вышла из пещеры и остановилась почти рядом с ним, ожидая, что он решит: нарушит ли клятву, разбивая этим свою душу, или рискнет прислуживать существу, подобному ей. Для человека в его положении единственной ценностью являлась собственная жизнь, и, казалось, жизнь была бы в большей безопасности, если бы он немедленно бежал, а не оставался со светловолосой Моргейн.